Развивая свои идеи о справедливости распределения общественного богатства в соответствии с социальным достоинством каждого, Аристотель фактически предвосхищал иерархические идеи Фома Аквинского, который тоже полагал, что в итоге распределения каждый участник должен получить долю, сообразную с его сословным положением. Такое поразительное совпадение объяснялось тем, что рабовладельческое и феодальное общество отличались аристократизмом (хотя и в разной степени). В том и другом господствовала аристократия, правда различная по своей социальной природе. Её господство в обеих случаях и порождало сходные теории распределения, в основу которых идеологи господствующего класса клали иерархический принцип. В этом заключалась одна из причин необычайной популярности Аристотеля в средние века. Он давал идейное оружие в руки феодальной аристократии средневековья, его иерархические мотивы оказались понятными и приемлемыми для канонистов, были подхвачены последними.
Позиция Аристотеля в теории обмена оказалась несравненно более сильной, чем в теории распределения. Аристотель и в обмене искал справедливость, т. е. анализировал его с этической точки зрения должного, с позиций ошибочной методологии, которая крайне запутывала вопрос, перенося его в туманные сферы этики и весьма неопределённых рассуждений. Но всё-таки Аристотель освобождал свой анализ от иерархической точки зрения и справедливость обмена искал уже в рамках арифметической пропорции. При этом выдвигались две гениальные идеи, которым суждено было играть чрезвычайно важную роль в истории политической экономии. Аристотель доказывал, что обмениваемые товары должны быть равными в каком-то отношении и обмен должен возмещать ущерб, который наносится продавцу потерей проданной вещи. Прямо заявлялось, что без равенства товаров в известном отношении был бы невозможен регулярный обмен, а без возмещения ущерба от участия в обмене оказалось бы невозможным существование самого общества.
К сожалению, Аристотель не пошёл дальше этих общих положений и оставил без ответа вопрос о том, что не лежит в основе равенства товаров и как измеряется ущерб продавца, подлежащий возмещению. Ему осталась чуждой идея субстанции стоимости, и причину равенства товаров, их соизмеримости он начал искать в чисто внешнем явлении (в функционировании денег как мерила стоимости). Что же касается характера того ущерба, который подлежит возмещению на основе эквивалентного обмена, то этот вопрос Аристотель оставил тоже невыясненным.
Можно лишь строить догадки о ходе его мысли. Как отмечалось выше, буржуазные экономисты пытаются истолковать концепцию Аристотеля с позиций субъективизма и сделать его прозелитом пресловутой теории предельной полезности. Но эта фальсификация взглядов Аристотеля лишена основания. Субъективизм ставит пропорции обмена в зависимость от произвольных моментов психологического характера, субъективных переживаний продавцов и покупателей. Наоборот, Аристотель в эквивалентности обмена усматривал объективную необходимость, существенное условие самого существования общества, подчёркивая, что без возмещения ущерба, который терпит продавец при продаже своего товара, невозможно будет разделение труда, дальнейшее поддержание обмена. При этом заявлялось, что каждый участник должен получить следуемое эму «пропорционально его деятельности», очевидно, в создании обмениваемых товаров. В этом же смысле нужно толковать и заявление, что на рынке услуга продавца оплачивается услугой покупателя. Чрезвычайно важным является утверждение Аристотеля, что разные виды ремесла исчезнут, если занятые в них люди не будут производить определённую ценность. Воздаяние равным в обмене, по мнению Аристотеля, имеет место, когда земледелец относится к сапожнику так же, как «работа сапожника к работе земледельца».