Классики марксизма-ленинизма никогда не противопоставляли общественную закономерность и сознательную деятельность людей друг другу. Общественные экономические законы не существуют вне человеческого общества и, следовательно, всегда проявляются через целенаправленную деятельность людей. При любом общественном строе объективные законы сочетаются с сознательной деятельностью людей, однако характер этого сочетания различен в разных общественно-экономических формациях. Особенность социализма заключается в том, что у членов общества появляется возможность сознательно регулировать свою деятельность в масштабах всего общества в соответствии с познанными экономическими законами, использовать действие объективных экономических законов в интересах общества.
Как видим, истоки концепции, противопоставлявшей сознательность и закономерность, были далеко не марксистскими и сама эта концепция явилась чужеродным телом в марксизме. На практике такой подход, означающий отрицание объективных законов социализма, вел к волюнтаризму. Жизнь показала полную несостоятельность подобных концепций. И при социализме производственные отношения остаются объективными, а экономическая политика должна опираться на их научное познание.
Другим доводом в пользу специфичности производственных отношений капитализма служила ссылка на вещную форму капиталистических производственных отношений. Именно потому, что производственные отношения капитализма выступают в вещной, превращенной форме, и необходим, по мнению сторонников ограничительной версии, абстрактный, теоретический анализ, позволяющий обнажить скрывающиеся за этой формой отношения людей. Этому и служит теоретическая наука — политическая экономия. Поскольку при социализме не будет товарного фетишизма, то, согласно Бухарину, для теоретической науки места не остается. Остальную работу должна выполнить описательная экономическая наука. Производственные отношения первобытно-общинного, рабовладельческого, феодального, социалистического способов производства представляются согласно этой точке зрения предметом именно описательной науки, так как они не затемнены вещной формой.
Таким образом, задача политической экономии сводилась сначала только к изучению производственных отношений капитализма, а затем только к вскрытию вещных форм этих производственных отношений. "На наш взгляд, - говорил Ш. Дволайцкий, — задача политической экономии на этом (на разоблачении экономического фетишизма. — В. М.), пожалуй, кончается"10.
Н. Бухарин, Е. Преображенский, Ш. Дволайцкий пытались опереться на высказывание К. Маркса, гласящее, что если бы форма проявления совпадала с сущностью вещей, то для науки не было бы места. Они утверждали, что при капитализме производственным отношениям свойственны превращенные, вещные формы, следовательно, наука нужна. Другое дело — социализм. "... По отношению к общественным формациям, где сущность отношений людей и форма их проявления совпадают, например по отношению к законченному социалистическому обществу... политическая экономия так, как понимал эту науку Маркс, является ненужной"11, - утверждал Е. Преображенский.
Тот же смысл имели многочисленные высказывания других сторонников ограничительной версии о прозрачности, ясности производственных отношений некапиталистических формаций: так как сущность их совпадает с формой проявления, то научный анализ излишен, т. е. производственные отношения некапиталистических формаций подлежат лишь простому описанию.
Подобный подход несостоятелен, ибо ни в природе, ни в обществе нет явлений, совпадающих с сущностью вещей, именно поэтому предметом наук выступают все сферы жизни природы и общества на всех стадиях развития. Но если явления никогда не совпадают с сущностью вещей, они все же всегда в конечном счете определяются сущностью, соответствуют ей. Вещное проявление производственных отношений капитализма порождается сущностью этих отношений и соответствует ей. Явления социалистического общества также соответствуют сущности социалистических производственных отношений, но не совпадают с ней.
Политическая экономия, no Н. Бухарину, разоблачив товарный фетишизм, выполняет свою задачу, ибо после снятия товарно-вещных покровов производственные отношения капитализма так же прозрачны, как и производственные отношения других формаций. Товарный фетишизм превращался у Н. Бухарина в "ходячий взгляд" на вещи, в неверное представление людей о своих производственных отношениях. Этот неверный взгляд вполне можно разоблачить, отбросить, и тогда, по Н. Бухарину, производственные отношения капитализма окажутся столь же ясными и прозрачными, как и производственные отношения людей другой общественной формации.