Для "механистов", как и для всех вульгарных материалистов, материально лишь то, "обо что можно ушибиться". Социальные производственные отношения "приобщаются" к материальному миру только потому, что они являются формой материального содержания — производительных сил. Сами по себе производственные отношения представляются "механистам" не материальными, а идеальными.
Иначе смотрит на этот вопрос марксизм. Для марксизма производственные отношения - особый вид материи, а именно социальная материя, "лишенная элемента чувственности". Производственные отношения материальны, ибо они существуют вне воли и сознания людей; производственные отношения реально производятся и воспроизводятся людьми как участниками общественного производства, как субъектами общественной практики.
"Механисты" постоянно ссылались на то, что согласно марксизму форма соответствует содержанию, что определяющей стороной во взаимодействии производительных сил и производственных отношений являются именно производительные силы, которые выступают как содержание. Но, ссылаясь на эти правильные положения, "механисты" абсолютизировали их и тем самым извращали. Производственные отношения, по мнению "механистов", не порождаются производительными силами, а выводятся из них и сводятся к ним. "Форма должна быть выведена из содержания"22, — утверждал А. Кон.
Выведение производственных отношений из производительных сил, формы из содержания "механисты" понимали буквально — как выявление таких моментов в технологических процессах, от которых обычная логика непосредственно приведет к объяснению изменений в социальных отношениях. С. Бессонов писал, что К. Маркс "пытался овладеть тайнами технологических процессов, тщательно отыскивал в них то, что могло помочь ему раскрыть тайну общественных отношений"23.
С. Бессонов и А. Кон социальные отношения сводили к внесоциальным вещам, к технологическим и энергетическим процессам. "Нетрудно видеть, — писал А. Кон, — что энергетический баланс является решающим в деле развития общества. "24.
Итак, по мнению "механистов", предмет политической экономии — "богатый и красочный мир материальных вещей", многочисленные различения и классификации материальных вещей. "Постигая тайны технологических процессов", изучая свойства вещей, можно, по их мнению, понять и объяснить производственные отношения, вывести их из производительных сил, из чувственных вещей.
Однако вещи сами по себе не социальны, не историчны. Сводить производственные отношения к технике, растворять их в вещах — значит сводить их к внеисторическим общим определениям.
Так, С. Бессонов писал: "Рубин до смерти боится ограничить задачу теоретической экономии аналитическим сведением исторически обусловленных социальных форм капиталистического хозяйства к внеисторическим, материально-техническим основам производственного процесса"25. Это означало, что специфические производственные отношения капитализма должны быть сведены к несоциальным основам трудового процесса (затраты физиологической энергии) и к рациональному распределению трудовых ресурсов общества во времени и пространстве.
Общественные производственные отношения сами по себе, не сведенные к внеисторическим основам производства, представлялись "механистами" чем-то совершенно идеальным, внешней видимостью, обманчивым покровом, который скрывает всеобщие материальные основы производства. В этом, по их мнению, и заключается фетишизм капиталистических производственных отношений, который следует "разоблачить", "отбросить", как и всякий ненаучный, ошибочный взгляд на общественные явления. "Механисты" упрекали И. Рубина в том, что для него "фетишизм является не системой общественного сознания, а системой теории стоимости".
А. Богданов и И. Скворцов-Степанов также полагали, что "преодоление фетишизмов" капиталистического общества относится к "учениям об идеологиях". Сам товарный фетишизм они считали "затемняющими формами мышления"26.
Сведение общественных производственных отношений к всеобщим основам производства (т. е. фактическое забвение производственных отношений) составляет, по мнению "механистов", первейшую задачу экономической науки. «... Задача экономической науки должна состоять в том, - писал И. Дашковский, — чтобы свести специфические капиталистические формы проявления законов общественного "производства жизни" к самим этим законам...»27.
26
Во время дискуссии 1926 г. об исторических границах политической экономии, проходившей в Коммунистической академии, И.Скворцов-Степанов указывал в своем докладе, что разоблачение ошибочных представлений не входит непосредственно в предмет политической экономии. Однако при этом он, как и его противники, ошибочно полагал, что теория товарного фетишизма и является таким разоблачением ошибочных представлений. В действительности же овеществленные и превращенные формы производственных отношений принадлежат не к области сознания, а к области реальных экономических явлений. "То, что общественное производственное отношение представляется как предмет, находящийся вне индивидуумов, и что определенные отношения, в которые эти индивидуумы вступают в процессе производства своей общественной жизни, представляются как специфические свойстве вещи, — это извращение; эта не воображаемая, а прозаически реальная мистификация характеризует все общественные фонды труда, создающего меновую стоимость" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 35—36).