’’ Как это будет рассматриваться в главе IV, имеются теоретические и эмпирические аргументы, объясняющие, почему взаимосвязь между неравенством и перераспределением может быть более сложной (например, большее неравенство может позволить элитам эффективнее лоббировать против перераспределения при демократии). Тем не менее обычно с большим межгрупповым неравенством демократия налагает большее бремя на элиты, чем недемократия.
бз
и целом должны быть выше в обществе, где разница в доходах между элитами и гражданами больше.
Как это влияет на связь межгруппового неравенства с переходом к демократии? Самым важным следствием здесь является то, что при увеличении неравенства и удорожании демократии для элит становятся более привлекательными репрессии. Следовательно, большее межгрупповое неравенство может также препятствовать демократизации.
Объединив два этих сюжета, мы обнаруживаем, что имеется не-■ монотонная (т.е. в форме перевернутой буквы U) зависимость между межгрупповым неравенством и вероятностью перехода к демократии. В обществах с наибольшим равенством революция и общественные беспорядки недостаточно привлекательны для граждан; недемократическим системам либо не бросают вызов, либо любые вызовы могут быть встречены временными мерами, такими как некоторое ограниченное перераспределение. Другими словами, в таких достаточно равных обществах граждане уже получают выгоду от продуктивных ресурсов экономики или даже от процесса экономического роста, так что они не предъявляют дальнейших существенных требований. Вероятно, в этом причина позднего прихода демократии в некоторые эгалитарные и быстро растущие экономики, такие как Южная Корея и Тайвань, и еще неполного ее прихода в Сингапур. Резким контрастом этому является то, что в странах с наибольшим неравенством (например, Южной Африке до 1994 г.) граждане имеют большие основания для недовольства и часто пытаются подняться против власти недемократии. Однако тогда элитам есть много что терять при отказе от системы, заботящейся об их интересах, и переходе к той, которая наложит на них большое бремя редистрибуции. Таким образом, вместо демократии общество с существенным неравенством, вероятно, придет к репрессивной недемократии, и, возможно, если репрессии будут недостаточны, даже переживет революцию. Этот механизм может также объяснить живучесть недемократических режимов в латиноамериканских странах с большим неравенством, таких как Сальвадор или Парагвай. Таким образом, это объяснение говорит о том, что наибольшие шансы для появления демократии у общества со средним уровнем неравенства. В них граждане не удовлетворены полностью существующей системой и элиты не настолько враждебны демократии, чтобы прибегнуть к репрессиям для ее предотвращения. Именно такую ситуацию мы обнаруживаем в Великобритании и Аргентине в конце XIX — начале XX в.
6.5.2. Консолидация
Неравенство также оказывает критически важное влияние на предрасположенность демократии к консолидации. Поскольку основная угроза
со стороны демократии исходит от ее редистрибутивной природы, чем больше перераспределение от элит, тем более вероятно, что они посчитают более выгодным для себя осуществить антидемократический переворот. Поэтому большее неравенство, вероятно, дестабилизирует демократию, поскольку, как было замечено выше, бремя демократии увеличивается для элит с усилением разрыва в доходах между ними и гражданами.