Данные для других стран еще более скудны. К. Моррисон [Morrisson, 2000] изучил имеющиеся данные и утверждал, что Германия, Франция и Швеция прошли через «кривую Кузнеца». В Германии неравенство росло в течение XIX в.; большинство исследователей помещают его пик где-то около 1900 г. Например, Кузнец [Kuznets, 1963] нашел, 4то доля доходов самых богатых 5% поднялась от 28% в 1873-1880 гг. до 32% в 1891-1900 гг., оставалась на уровне 32% в течение 1901-1910 гг. и упала до 31% в 1911— 1913 гг. R Думке [Dumke, 1991] оценил, что та же доля доходов составляла 28,4% в 1880 г., поднялась до 32,6% в 1900 г. и упала до 30,6% в 1913 г. Во время Веймарской республики неравенство быстро снизилось. Ф. Краус [Kraus, 1981] засвидетельствовал, что к 1926 г. доля доходов богатейших 5% упала на 6,2%. В целом, Моррисон [Morrisson, 2000] утверждает, что кривая Кузнеца в Германии достигла пика в 1900 г., затем шла ровно и начала падать в 1920-е годы. Эта дата полностью соответствует всплеску демократизации 1918-1919 гг. Данные Ф. Бургиньона и К. Моррисона [Bourguignon, Morrisson, 2002] демонстрируют именно этот паттерн.
 |
| [Lindert, Williamson, 1982; 1983] -----[Williamson, 1985]---[Bourguignon, Morrisson, 2002] |
РИС. III.21. Коэффициент Джини (Соединенное Королевство)
Как утверждают К. Моррисон [Morrisson, 2000] и У. Снайдер [Morrisson, Snyder, 2000], во Франции неравенство возрастало до 1870 г., причем доля доходов самых богатых 10% максимально выросла до примерно 50%. Однако неравенство начало падать в 1870-е годы.; в 1890 г. доля доходов самых богатых 10% снизилась до 45% и далее упала до 36% к 1929 г. Таким образом, важные политические реформы 1860-1877 гг. во Франции примерно соответствуют пику «кривой Кузнеца». Эти традиционные представления о Франции, однако, были до некоторй степени по-, ставлены под сомнение недавними исследованиями Т. Пикетти [Piketty, 2003] о XX столетии и Ж. Постал-Винэй и Ж.-У. Розенталя [Piketty et al„ 2003] о XIX. Используя данные о налоговых декларациях, эти авторы нашли, что неравенство однообразно возрастало в XIX в. и упало только во время Первой и Второй мировых войн в XX в.
И наконец, Й. Седерберг [Soderberg, 1987; 1991] отмечает, что неравенство доходов росло в Швеции, достигнув пика как раз перед Первой мировой войной, выравниваясь или слегка снижаясь в течение 1920-х годов и быстро падая позже. И опять здесь есть близкое соответствие между падением уровня неравенства и расширением избирательных прав.
Таким образом, в целом в Великобритании, Франции, Германии и Швеции пик «кривой Кузнеца», как представляется, последовал за демократизацией, что соответствует объяснению, предлагаемому в этой книге.
5.3. Опыт Латинской Америки
Данные о латиноамериканском опыте демократизации также поддерживают представление о том, что угроза революции и общественные волнения играли важную роль и в целом согласуются со сравнительной статикой в отношении неравенства. В главе I мы рассмотрели ситуацию в Аргентине, когда социальный конфликт был важен для принятия закона Саенза Пеньи. В главе II мы отметили взгляды Д. Бушнелла [Bushnell, 1993] на демократизацию в Колумбии в 1930-е годы. Сейчас рассмотрим детальнее другие ситуации.
Исторические исследования движения к демократии говорят о важной роли социального конфликта. В Венесуэле долгий период каудильизма и политической нестабильности закончился диктатурой Хуана Винсенте Гомеса (между 1908 и 1935 гг.). Его преемники-военные правили вплоть до установления первой современной демократии в 1945 г. Д. Ливайн описывает события, приведшие к демократизации, следующим образом:
...После нескольких дней боев, было сформировано временное революционное правительство, состоявшее из четырех членов «Акксьон Демократика», двух армейских офицеров и одного независимого гражданского лица. Три последовавших за этим года ознаменовали введение партийной системы в Венесуэле, внезапно возвестившей эксперимент с массовой политической демократией [Levine, 1973, р. 89].
Демократия пала после переворота в 1948 г., но была восстановлена в 1958 г., когда режим генерала Переса Хименеса рухнул в ходе широкого восстания. Ливайн [Levine, 1989, р. 256] утверждает, что редемократизация была ответом на волнения, последовавшие за экономической депрессией и пишет, что «политические силы подполья, теперь объединенные в “Хунта Патриотика”, подняли волну демонстраций и уличных боев».
В Центральной Америке угроза социального конфликта и открытой революции явилась важным фактором, побудившим политические элиты согласиться на демократию. Например, в Гватемале 13-летняя диктатура генерала Хорхе Убико завершилась в 1944 г., сменившись хунтой во главе с генералом Федерико Понсе. Он был смещен в том же году с подъемом продемократических настроений и студенческими волнениями, приведшими к избранию президентом Хуана Аревало в 1945 г. В 1950 г. его сменил на этом посту Хакобо Арбенс, смещенный переворотом в 1954 г. Редемократизация в Гватемале следовала тому же сценарию и была прямым ответом на разразившийся конфликт. Начиная с 1982 г. военные согласились на постепенную редемократизацию. Марко Сере-зо был избран президентом в 1985 г., за ним последовал Хорхе Серрано в 1990 г. Процесс продолжился после того, как в 1993 г. была сорвана