Другие факты о распределении доходов в долгосрочном плане могут быть выведены из работ о соотношении реальной заработной платы и реальной стоимости аренды земли [O’Rourke et ai., 1996; Williamson, 1999; Bertola, 2000; Bertola, Williamson, 2003]. Данные говорят о том, что в большинстве латиноамериканских стран неравенство росло примерно с 1880-х годов вплоть до Великой депрессии. Эти авторы утверждают, что это было следствием включения этих первоначально изобилующих землей стран в мировую экономику в качестве экспортеров сельскохозяйственной продукции. Интересно, что данный рост неравенства был особенно выражен в таких странах, как Аргентина и Уругвай, которые были больше всего включены в международную торговлю, и эти страны демократизировались первыми.
В контексте латиноамериканского опыта также много примеров тому, что демократии начинают существенные программы перераспределения. Даже в Коста-Рике, стране с относительно эгалитарной историей, как утверждает Синтия Чокер [Chalker, 1995, р. 104] «наиболее примечательные эгалитарные меры в Коста-Рике имели место в 1960-е и 1970-е годы, когда была сокращена концентрация в распределении доходов. Интересно, что это было следствием, а не причиной демократической политики». С. Энгерман, Э. Марискаль и К. Соколов [Engerman et al., 1998] установили в более общем плане что для Латинской Америки, так же как и для Европы, характерна сильная историческая связь между демократизацией и распространением образования. 12 почему верят в те или иные каузальные утверждения, так же как неясны каузальные механизмы, связывающие конкретные предполагаемые причины со следствиями. Огромная сила принимаемого нами аналитического подхода в том, что эти вопросы становятся кристально ясны.
Теоретизирование по поводу проблемы, решаемой нами в этой книге, уходит в прошлое, по меньшей мере к Аристотелю и Платону, и оказалось в центре значительной части научных исследований после работ С. Липсета [Lipset, 1959] и Б. Мура [Moore, 1966]. В этом разделе мы поясняем, как наша работа вписывается в основное направление существующей литературы и обрисовываем то, что считаем нашим главным вкладом. По ходу дальнейшего изложения мы более пространно опишем, как наши находки соотносятся с работами других коллег и конкретными теоретическими и эмпирическими утверждениями, делающимися в академической литературе.
Работа Липсета 1959 г., вдохновленная теорией «модернизации», основывалась на сильной эмпирической корреляции между доходом на душу населения и демократией. Он утверждал, что демократия возникает в обществе по мере его модернизации — процесса, связанного с растущей урбанизацией, увеличением значения промышленности, более высоким уровнем образования и ростом «сложности» общества. Работа Мура 1966 г. в некоторой степени оспаривала это фокусирование на недвусмысленных последствиях модернизации, подчеркивая, что есть три «пути в современный мир», и демократия лишь один из них. Двумя другими являются фашизм и коммунистическая революция. Оба исследователя подчеркивали, что фундаментальные социально-экономические факторы определяли время появления демократии. Работа Б. Мура и более позднее исследование Г. Любберта [Luebbert, 1991] связывали возникающие впоследствии политические режимы с исходными социальными условиями, такими как классовая структура, организация сельского хозяйства и сила буржуазии. Например, демократия в теории Мура появлялась тогда, когда сельское хозяйство переходило' на рыночные рельсы и более не характеризовалось феодальными или полуфеодальными трудовыми отношениями, а буржуазия была сильна.
Эти «структурные» подходы в 1970-е годы подверглись критике со стороны многих политологов, особенно Д. Растоу [Rustow, 1970], X. Линца и А. Степана [Linz, Stepan, 1978; Linz, 1978] как слишком детерминистские и аполитичные. Эта критика сопровождалась перенесением внимания с демократизации на крах демократии. Проект по сравнительному анализу гибели демократий, руководимый Линцем и Степаном, был особенно важен для этой переориентации исследований. Линц и Степан призывали [Linz, Stepan, 1978, р. ix] направить «систематическое внимание на динамику политического процесса распада». С их точки зрения, социально-экономические структуры или условия не предопределяют, погибнет демократия или нет — это следствие конкретных актов выбора соответствующих акторов как продемократических, так и антидемократических [Linz, 1978, р. 4]. В более конкретном плане, Линц [Ibid., р. 50] утверждал, что демократия гибнет, потому что теряет «легитимность», и доказывал, что демократия гибнет из-за неспособности демократических политиков решить политические проблемы. Хотя рассмотрение модернизации Лип-сетом не фокусировалось на выборе индивидов или даже групп, анализ Мура [Moore, 1966] включал проблематику выбора, например, входит ли буржуазия в коалицию с аристократией. Тем не менее в его аналитическом подходе не ясно, что определяет, делается ли такой выбор.
12
ЛИТЕРАТУРА
Наш анализ возникновения, последующей консолидации или краха демократии основывается на обширной и довольно разнородной политологической и социологической литературе и небольшом количестве позднейших публикаций экономистов, использующих формальные математические модели. У экономистов есть шутка о том, что любое высказывание, которое вы делаете, уже содержится в книге А. Маршалла «Принципы экономики». Сходным образом трудно себе представить, как можно сделать какое-либо утверждение о демократизации или консолидации, которое уже не появилось бы в той или иной форме где-либо в литературе. Например, С. Хантингтон [Hantington, 1991, р. 37-38] перечисляет 27 различных факторов, которые, как он заявляет, указывались в числе способствующих демократизации. Тем не менее обычно неясно,