И наконец, третья категория, которую я хотел бы добавить, - это культура на примере поэзии. Пару дней назад я готовил новую редакцию одной моей работы и увидел на полке «Оксфордский сборник американской поэзии». Это общее собрание великих американских поэтов, большая часть которых родились в конце XVIII-начале XIX веков.
Я просто посмотрел на даты их рождения и годы жизни. В этой книге не было ни одного поэта, который родился бы в десятилетие Гражданской войны до 1869 года. Я считаю, что смерть и разрушение сократили численность населения таким образом, что то поколение просто не имело возможности внести свой вклад в культуру, в частности в поэзию. Фактически существует огромный разрыв между рождением Эмили Диккинсон в 1830 году и Эдгара Ле Мастерса в 1869 году, заполненный рождением в 1842 году одного поэта, фамилия которого мне ни о чем не говорит. Я уверен, что этот дикий разрыв во времени объясняется во многом тем, что огромное количество людей было убито во время Гражданской войны физически- А сколько еще было убито духовно, оставив оставшимся нести огромное бремя! Я обратился также к списку современных американских поэтов, родившихся в XIX—XX веках и, просмотрев первые две сотни, я обнаружил, что только семеро родились в годы войн. Все семеро были женщинами. Если мы распределим эти 200 поэтов по всему периоду, тогда во время войн должно было родиться приблизительно от 25 до 30 поэтов. Но тот факт, что война резко сократила их количество, а также, что все они были женщинами, говорит: смерть и разрушения, сопутствующие войне, образуют культурную временную дыру в обществе. Не часто замечаемую, но тем не менее вполне реальную.
Подведем итоги: во время войны процветают правительство, инфляция и дурное поведение. Во время войны умирает наша экономика, наша культура и наш уровень жизни.
(обратно)Ллееелии Рокуэл Темней всего перед рассветом[11]
Рассуждая о том, последует ли за нынешней тьмой рассвет, я должен прежде всего сказать, что тьма эта действительно существует. Если верить Роберту Батли из Wall Street Journal, рассвет уже наступил вместе с реакцией правительства на 11 сентября и ее политическими и экономическими последствиями.
Надо сказать, что Батли — сторонник экономики предложения. Если вы немного знакомы с этой теорией, то знаете, что она представляет собой некоторую «сборную солянку». Эта школа признает необходимость снижения налогов и недостатки мышления, ориентированного на идею «нулевой суммы». Тем не менее она сквозь пальцы смотрит на задолженность, государственные расходы и чересчур «дружелюбна» по отношению к инфляции и вообще к вмешательству государства.
Батли пишет, что до начала администрацией Буша бомбардировок в Афганистане Америка постоянно испытывала чувство вины из-за того, что она «слишком могущественная, слишком благоденствующая, слишком самоуверенная». Однако теперь, вместе с войной, начинается «новый век безопасности, мира и распространения благоденствия».
Сторонники экономики предложения могут быть необычайно единодушны до тех пор, пока растут цены на бирже.
В течение многих лет на редакторской странице Wall Street journal говорилось о том, что нет таких низких цен на акции, которые невозможно или не нужно было бы поднять с помощью вливания новой ликвидности. Поэтому авторы приветствуют любое событие, которое вынудит Федеральную резервную систему понизить процентные ставки. К примеру, войну. Однако отнюдь не только Wall Street jour-nal придерживается мнения, что война и благоденствие взаимосвязаны. Все средства массовой информации преподносят разгром и без того разваливавшегося жестокого режима в Афганистане как некий триумф национальной воли, как вестник приближения управляемой государством утопии мира и процветания.
Это старая тактика - отождествлять военную мощь с экономическим здоровьем, объединять добровольный сектор частной производительности с принудительным сектором центрального планирования. Тут сочетаются все распространенные заблуждения — от идеи Кейнса о том, что государственные расходы увеличивают производительность, до мысли Ленина о том, что капитализм наживается на военных конфликтах.
Но Батли идет еще дальше. Он не только считает, что благоденствие и военная мощь базируются на одних и тех же политических приоритетах (это в любом случае не верно) но и полагает, что сам по себе милитаризм является как раз тем, что приносит благоденствие. В своей колонке он воздает должное не предпринимательству, а военачальникам.
Батли следовало бы знать, что не война делает возможным благоденствие, а прежде всего благоденствие делает возможным войну, как и реализацию прочих программ правительства. Государственные доходы, которые уходят на финансирование военных действий, выкачаны из частного сектора. Так же кормится паразит, живущий на теле хозяина. Чем крепче здоровье хозяина, тем лучше паразиту, которому удается стать толще и сильнее, чем когда-либо еще.