«Сдавать внаём свой труд – значит положить начало своему рабству; сдавать внаём объект труда – значит утвердить свою свободу… Труд – это человек, в объекте же труда, наоборот, нет ничего от человека» (Пеккёр, «Теория социальной экономии», стр. 411–412).
«Элемент материя, который никак не может создать богатства без другого элемента, труда, приобретает магическое свойство плодовитости для них[23], как если бы они своими собственными действиями вложили в неё этот второй необходимый элемент» (Пеккёр, «Теория социальной экономии», стр. 411–412).
«Если предположить, что ежедневный труд рабочего приносит ему в среднем 400 франков в год и что этой суммы достаточно для каждого взрослого, чтобы жить, удовлетворяя самые необходимые потребности, то выходит, что любой обладатель годового дохода в 2000 франков в виде процентов, арендной платы, квартирной платы и т. д. косвенно заставляет работать на себя 5 человек; 100 000 франков ренты представляют труд 250 человек, а 1 000 000 франков – труд 2500 человек» (там же, стр. 412–413), – и, следовательно, 300 000 000 франков – труд 750 000 рабочих.
«Человеческий закон дал собственникам право пользоваться и злоупотреблять своей собственностью, т. е. делать всё, что им угодно, с любыми объектами труда… Закон отнюдь не обязывает их всегда и вовремя предоставлять работу тем, кто не имеет собственности, или выплачивать им всегда достаточную заработную плату и т. д.» (там же, стр. 413). «Полная свобода определения характера производства, его количества, его качества, его своевременности, полная свобода потребления богатств, распоряжения объектами всякого труда. Каждый волен обменивать свою вещь, как ему заблагорассудится, учитывая только свой собственный индивидуальный интерес» (там же, стр. 413).
«Конкуренция является лишь выражением произвольного обмена, который в свою очередь есть ближайшее и логическое следствие индивидуального права пользоваться и злоупотреблять орудиями любого производства. Эти три экономические момента, составляющие, по сути дела, единое целое – право пользования и злоупотребления, свобода обмена и произвольная конкуренция, – влекут за собой такие последствия: каждый производит что ему угодно, как ему угодно, когда ему угодно, где ему угодно; производит хорошо или производит плохо, слишком много или недостаточно, слишком рано или слишком поздно, слишком дорого или слишком дёшево; никто не знает, удастся ли ему продать, как он продаст, когда он продаст, где он продаст, кому он продаст. Точно так же обстоит дело и с закупками. Производителю не известны ни потребности, ни ресурсы, ни спрос, ни предложение. Он продаёт, когда он хочет и когда он может, где ему угодно, кому угодно, по угодной ему цене. Точно так же он и покупает. Во всём этом он всегда является игрушкой случая, рабом закона, продиктованного более сильным, тем, кто менее стеснён в своих действиях, тем, кто побогаче… В то время как в одном пункте имеется недостаток богатства, в другом пункте наблюдается избыток и расточительство. В то время как один производитель продаёт много или очень дорого и с огромной прибылью, другой не продаёт ничего или продаёт себе в убыток… Предложение не знает спроса, а спрос не знает предложения. Вы производите, полагаясь на вкус и моду, которые наблюдаются среди потребителей; но когда вы изготовили соответствующий товар, то оказывается, что эта их фантазия уже миновала и их помыслы прикованы теперь к другого рода продукту… Неизбежные следствия всего этого – непрерывность и универсальность банкротств; просчёты, внезапное разорение и неожиданное обогащение; торговые кризисы, закрытие предприятий, периодическое переполнение рынка товарами или товарный голод; неустойчивость и падение заработной платы и прибылей; потеря или чудовищное расточение богатств, времени и усилий на арене ожесточённой конкуренции» (Пеккёр, «Теория социальной экономии», стр. 411–412).