Говоря иначе, хотя измеряемый "психологический дистресс" резко возрастает в районах, пострадавших от изоляции, психологический дистресс - это не то же самое, что психическое заболевание. Болезнь - это не отсутствие хорошего самочувствия; это не то, что автоматически проявляется при ухудшении психического здоровья.
Один психолог, глядя на резкий рост числа людей, обращающихся к ней за помощью, сокрушался по поводу того, как язык психиатрии вошел в обиход. "У них не депрессия, - сказала она мне, - они грустят". Вы не можете заразиться депрессией, просто запершись дома на пару месяцев, и вполне понятная грусть, которую вы испытываете от своего заточения, естественным образом рассеется, как только вы снова начнете выходить на улицу. Кроме того, вы можете заняться самолечением, просто заведя щенка.
Это хорошая новость на двух уровнях. Это означает, что нет особых причин ожидать долгосрочного роста тяжелых психических заболеваний в результате пандемии. Но это также означает, что феникс психического здоровья для тех, кто его ищет, может в конечном итоге вырасти из этого широкого осознания того, что психическое здоровье важно для всех, и что процветающая компания или страна должна быть, по необходимости, компанией с хорошим коллективным настроем.
Корпоративные инвестиции в психическое здоровье могут повысить производительность труда, снизить текучесть кадров и в конечном итоге окупиться: В этом смысле это совершенно иное предложение, чем стандартное медицинское страхование. Некоторые из тех, кто уволился с работы ради сохранения рассудка, собираются открыть новые компании или, в конце концов, вернуться на руководящие должности, и они лучше других знают, насколько саморазрушительно выматывать сотрудников и выбрасывать их, когда они выдохлись - даже если эти сотрудники согласятся на такое обращение, чего все чаще не происходит.
Не забывайте также об интровертах и агорафобах. Их практически не замечали во время пандемии, в основном потому, что многие из них процветали. Возможно, я и сам был одним из них: Когда зимой 2022 года я уединился в отдаленном коттедже на западном побережье Ирландии, чтобы написать эту книгу, я получил множество вопросов о том, не одиноко ли мне. Ни в малейшей степени! Правда заключалась в том, что я нашла этот перерыв освежающим, и что я чувствовала себя безумно привилегированной и удачливой, что у меня нет иждивенцев, которым я нужна рядом, и что я могу уделить такое время только себе и своей книге.
Возможно, на самом деле я один из тех, у кого в ходе пандемии развились очень легкие симптомы агорафобии. Мы не заболели диагностируемым психическим заболеванием, отнюдь. Но мы обнаружили, насколько мы были счастливы дома, в отличие от других людей, которые лезли на стены.
Пандемия предоставила уникальную возможность увидеть, каково это - жить и работать совершенно по-другому: иметь структуру и безопасность полной занятости, не испытывая при этом большинства ограничений по времени и пространству, связанных с поездками на физическое рабочее место, заполненное коллегами. Во время пандемии миллионы людей обнаружили, что они вполне подходят для удаленной работы, и нашли беспрецедентно широкий круг работодателей, готовых их принять. Сюда входят не только люди с синдромами, указанными в DSM-5, но и широкий круг профессионалов, которые находят себя наиболее эффективными в работе и счастливыми, находясь вдали от офиса. Если многие люди в итоге вернут себе значительное количество часов в неделю, которые раньше были мучительными поездками на и раздражающей офисной политикой, это может стать настоящей победой в области психического здоровья.
Психиатрия чрезвычайно сложна и не поддается обобщению, но есть определенные основания полагать, что многие проблемы, вызванные экстремальными обстоятельствами, связанными с пандемией, в конечном итоге окажутся временными. Социальные животные вернутся к общению; школы вернутся к работе в режиме полного дня; страх перед другими людьми или зараженными поверхностями постепенно ослабнет. Вряд ли можно поверить в то, что ухудшение психического здоровья может остаться на среднем уровне пандемии, даже когда сама пандемия закончится. С другой стороны, стигма, связанная с открытым обсуждением таких вопросов, уменьшалась на протяжении десятилетий и значительно сократилась во время пандемии, когда почти все были затронуты в той или иной степени. Это долгосрочная светская тенденция, и представляется маловероятным, что стигма вернется к тому уровню, который был до пандемии. Как только люди начинают говорить на эту тему гораздо более свободно, с гораздо меньшим смущением, это повышает вероятность того, что они смогут попросить и получить необходимое лечение. Возможно, из пепла пандемии психического здоровья сможет подняться феникс.