К концу 70-х годов доля контролируемой государством торговли в общем импорте стран ЕЭС повысилась с 35,8 до 43,4 %, США — с 36,2 до 44,3, Японии — с 51,4 до 54,7 %[10].
Некоторое снижение таможенных тарифов в результате переговоров в рамках ГАТТ в Токио привело к бурному расширению арсенала других средств для защиты своего рынка — различных законодательных актов и постановлений, получивших общее название «нетарифных барьеров».
Эти барьеры подобны «палочке-выручалочке»: как только партнеры «договорятся» о снижении одних видов, немедленно возникают новые, выполняющие в другой форме ту же функцию. Причем в каждом государстве арсенал этих средств отличается своеобразием соответственно особенностям национальной экономики, законодательства, традиций, и в отличие от таможенных тарифов унифицировать их чрезвычайно трудно, да и особого желания на то участники переговоров не проявляют.
Соединенные Штаты с их громоздкой структурой экономики имеют соответственно и самый широкий набор нетарифных барьеров. Под лозунгом защиты «прав потребителя» в настоящее время не менее шестисот различных организаций занимаются установлением норм на ввозимую продукцию. Западноевропейские страны постоянно конфликтуют с Японией из-за многочисленных рогаток, которые возводит последняя на пути их вывоза в «страну восходящего солнца», тогда как в Европу японские товары идут мощным потоком, расталкивая благодаря своей дешевизне местную продукцию. Время от времени государства — члены ЕЭС пытаются сдержать этот поток, но без особого успеха Когда, например, стало ясно, что ввоз японских видеомагнитофонов во Францию только за восемь месяцев, с января по август 1982 года, увеличился на 234 %, французские бизнесмены забеспокоились. Власти объявили, что отныне японские видеомагнитофоны будут проходить таможенный контроль, и проводиться он будет только в городе Пуатье, а таможенная документация для всех импортеров будет заполняться исключительно на французском языке. Эти меры слишком хлипки, чтобы эффективно сдержать японскую экспансию.
Эти и другие эпизоды современной необъявленной торговой войны получили широкую огласку во время принявшего скандальный характер совещания министров торговли стран ГАТТ, проходившем в ноябре 1982 года. Кстати сказать, за тридцать пять лет существования ГАТТ совещания на таком уровне проводились только два раза — перед раундами Кеннеди и Токио. Теперь, по общему признанию, задачи ставились значительно более скромные — добиться хоть видимого соблюдения «правил игры», выработанных ГАТТ за три с половиной десятка лет существования. Не добились. Западноевропейцы, например, решительно воспротивились американским домогательствам «свободы» торговли, особенно «свободы» торговли сельскохозяйственными товарами. Они справедливо усмотрели в этом попытку США укрепиться на европейском рынке. Американский журнал «Ньюсуик» охарактеризовал результаты этого с большим трудом организованного в условиях военных действий на торговом фронте совещания, как неудачу ее участников по всем пунктам повестки дня, хотя они и вынуждены были продлить мучительную процедуру согласований на один день, чтобы как-то сгладить раздоры хотя бы на бумаге. Не сгладили.
Совещание в Женеве лишь подчеркнуло ослабление поддержки «свободной» торговли. Более того, раздраженный тон, царивший на совещании, не предвещал примирения, скорее наоборот — открытую торговую войну.
Активным возмутителем спокойствия, сумевшим повести за собой другие страны ЕЭС, оказалась, и не в первый раз, Франция, министр торговли которой назвал совещание «комедией». А по поводу грозившего срыва заявил журналистам: «Это будет не провал совещания, а провал высокомерных ожиданий, заложенных кое-кем в его исход. Я желаю, чтобы США соразмерили свои неразумные надежды с полученными результатами и чтобы впредь они предпринимали демарши более прагматичные и умеренные»[11].
На очередном совещании в американском городке Вильямсберге летом 1983 г. премьер-министр Великобритании Тэтчер вынуждена была признать, что все участники совещания осуждают протекционизм, но почти каждая страна в известной мере практикует его.
Главы делегаций избегали обсуждать эту чрезвычайно острую, болезненную проблему и потому переложили ее на министров. В Вильямсберге администрация Рейгана, нуждавшаяся в поддержке остальных участников по политическим и военным вопросам, решила не идти на риск открытой конфронтации с партнерами. Американцы были вынуждены согласиться изъять из текста коммюнике свои формулировки, в которых резко осуждалось субсидирование «Общим рынком» экспорта сельскохозяйственной продукции.
Коммюнике получилось обтекаемым. С одной стороны, заявляется о необходимости покончить с протекционизмом, а с другой — содержится оговорка, что устранить торговые барьеры будет возможно лишь по мере того, как наступит «оздоровление экономики». Трудные решения просто отложены, отметил в связи с этим журнал «Ньюсуик».
Взлеты и падения нефтяной дипломатии
В 70-е годы министр энергетики Саудовской Аравии шейх Ямани был «звездой номер один» как на различных совещаниях, проводившихся на официальном уровне, так и на встречах бизнесменов, для которых цена на энергоресурсы внезапно стала важнейшим элементом конкурентоспособности. Ямани мог позволить себе читать нотации представителям Запада, указывать на необходимость изыскивать альтернативные нефти источники энергии, обещал поставлять нефть на стабильной основе в обмен на выгодные инвестиционные проекты. Наставления подобного рода не пропали даром — Запад принялся перестраивать производственный профиль промышленности в сторону внедрения энергосберегающего оборудования, налаживать добычу нефти в новых районах, чтобы несколько уменьшить свою зависимость от нефтедобывающих стран, прежде всего стран ОПЕК.
Первая попытка повысить неоправданно низкую цену на нефть всего на несколько десятков центов, предпринятая странами Персидского залива в 1971 г., стоила им невероятно долгих и трудных переговоров с монополиями — членами международного нефтяного картеля. Силы еще были неравны. Но уже через несколько лет ситуация изменилась настолько, что страны — члены ОПЕК смогли за короткий срок повысить цену на нефть в три-четыре раза, особенно не опасаясь, что в ответ на них будут наведены пушки, как это случилось с правительством Моссадыка в Иране в 1950-х годах.
Объединив свои ряды, страны ОПЕК не только смогли противостоять попыткам Запада оказать на них нажим, но довольно последовательно проводить политику повышения цены на нефть, чтобы прекратить грабеж их богатств развитыми странами Запада. В определенной мере успех политики ОПЕК объяснялся отсутствием единства по вопросам энергетики в рядах Запада, что объяснялось различной степенью зависимости от внешних поставок энергетического сырья. В то время как Соединенные Штаты, располагая значительными собственными запасами энергоресурсов, импортировали примерно 25 % потребляемой в стране нефти, страны Западной Европы и Японии — 80–90 %. В этих условиях США могли себе позволить прибегнуть к политическому давлению и даже к угрозе применения военной силы, чтобы заставить страны ОПЕК снизить цены на нефть. Западноевропейские государства и Япония заботились больше о стабильности поставок, а о ценах — во вторую очередь.
Поэтому Международное Энергетическое Агентство (МЭА), объединяющее промышленно развитые страны-импортеры нефти, созданное по инициативе Вашингтона как первая реакция на коллективные действия стран ОПЕК и в противовес им, не сыграло той роли, какую на него возлагали за океаном. Разочарованные бездеятельностью МЭА, Соединенные Штаты задумали создать организацию, преследующую чисто политическую цель — оказание нажима на ОПЕК всеми средствами в одном направлении — заставить снизить цены. С этой целью они добились на совещании «в верхах» в 1979 г. принятия резолюции о создании картеля стран — потребителей нефти, что, по мнению ее авторов, должно было напугать страны ОПЕК. Однако до практического осуществления резолюции дело не дошло. Страны Западной Европы и Японии, кажется, сами испугались. Опасаясь остаться без жизненно важного сырья, они предпочли уладить отношения с нефтедобывающими странами мирным путем, на двусторонней основе.