Формально запрещен экспорт оружия из Норвегии в государства, которым угрожает или где уже происходит внутренний вооруженный конфликт или участвующие во внешнем конфликте. В остальных случаях экспорт оружия и боеприпасов может быть разрешен «после изучения положения в соответствующем регионе» (резолюция норвежского парламента от 11 марта 1959 г.). Изучать-то изучают, да вот много ли толку. Также вот, вероятно, «изучалось» положение в США (1964 г.), когда те готовили агрессию против Индокитая. Поизучали да и продали им торпедные катера, хотя не должны были бы. Формулировка в упомянутом законе от 1959 г. оставила лазейку для экспортеров, обеспечив им возможность продавать лицензии стране, участвующей в вооруженном конфликте не на своей территории, чем те и широко пользуются.
Законодательство Дании аналогично в принципе шведскому и норвежскому: формальный общий запрет на экспорт вооружения, оставляющий место для исключений, на основании которых и поставляется за границу оружие. Если в 1970 г. страна экспортировала оружие на 12 млн. крон, то в 1979 г. — на 273 млн. крон[61]. Датские экспортеры ловко используют давно устаревшее понятие «вооружения», которое содержится в королевском законе 1937 года. Вооружениями считаются только готовые системы оружия и средства ведения войны. Детали, узлы, отдельные части в это понятие не входят. А датские заводы в качестве субподрядчиков как раз и производят отдельные части вооружений и наживают на этом миллионы. К 1970 г. почти пятая часть учтенного статистикой датского экспорта вооружений пришлась на шахский Иран. Вопрос о том, соответствует ли это духу датского законодательства, поднимался в печати, и с 1980 г. экспорт вооружений в эту страну был приостановлен.
Заинтересованные в экспорте вооружений промышленные круги скандинавских стран нередко говорят: Ну что у нас за военный экспорт? Так, сущий пустяк, ведь в общем экспорте наших государств оружие занимает малую толику —1,5 % в Швеции, 0,7 в Норвегии, 0,4 % в Дании. И трудно понять, чего в этих словах больше — то ли сожаления, то ли надежды на будущее — на увеличение.
Политические последствия
военно-промышленной интеграции
Военно-техническое развитие после второй мировой войны идет в направлении постоянного совершенствования и усложнения оружия, роста его стоимости. В капиталистическом мире относительно автономными в технологическом отношении считаются только США, Англия и Франция. Другие государства сложную технологию широко импортируют. Быстрое развитие техники сопровождается, в частности, тем, что поколения оружия сменяют одно другое все быстрее. Моральный износ современного боевого самолета определяется периодом в 10 лет, а его стоимость растет с фантастической быстротой; в 1950 г. она составляла 1 млн. долл., в 1960 г, — 3–4 млн., в 1970 г. — 8 млн., в 1980 г. — 16–24 млн. долл.
Чтобы продать дорогостоящее оружие, его нужно проталкивать. И вот министр обороны США Уайнбергер посещает одно за другим западноевропейские государства, предлагая им, между прочим, моторы компании «Дженерал электрик». За наличные никто уже приобретать этот товар не соглашается — слишком дорого. Тогда идут на бартерные сделки, что привело в настоящее время уже к серьезному искажению потоков международной торговли. Согласно последним оценкам американского журнала «Бизнес уик», 25–30 % мирового товарооборота осуществляется сейчас в форме встречных сделок. «Дженерал электрик» открывает специальное отделение для закупки продукции, ничего общего с военным бизнесом не имеющей, но которую она обязалась закупить у других стран в порядке компенсации за приобретение своих авиационных моторов. В частности, и шведы в обмен на закупку двигателей для нового самолета «ЙАС» добились подобной компенсации.
Проблему роста издержек производства европейские фирмы в последние десять-двадцать лет пытаются решить посредством международной специализации и кооперирования, тогда как раньше каждая страна стремилась к относительной автономности военного производства. Примером многостороннего сотрудничества является совместная разработка и производство многоцелевого самолета «Торнадо» компаниями Великобритании, ФРГ и Италии. Расходы на НИОКР и производство самолета оцениваются в 10 млрд, долл., в его производстве занято более 500 фирм указанных трех стран.
В результате ускоренными темпами происходит военно-промышленная интеграция стран Западной Европы. В этих целях создана специально так называемая Независимая европейская программная группа, лишь формально независимая от НАТО. Хотя технологическая зависимость от американских компаний — значительна, американцы все же обеспокоены стремлением западноевропейских стран добиться самостоятельности. Пытаясь не потерять контроль над процессом военно-промышленной интеграции в Западной Европе, они выдвинули и усиленно развивают в рамках НАТО идею РСИ (рационализация, стандартизация, интероперабильность), направленную на унификацию систем оружия. С помощью этой системы американские компании надеются закрепить свое технологическое превосходство.
Отметим в связи с интеграцией, что, вступая в сотрудничество с иностранными государствами для производства вооружений, крупные военные фирмы неизбежно воспроизводят за границей ту же схему политического, военного и экономического сговора, который сегодня превратился в отличительную черту американского образа жизни. В результате в Западной Европе усиливается политическое влияние кругов, заинтересованных в продолжении и «увековечении» процесса гонки вооружений. Касается это и Скандинавии.
Норвегия и Дания:
«ограниченное членство» в НАТО
Норвегия и Дания, вступив в НАТО, пытались сохранить и как-то даже документально оформить воспоминания о своем бывшем когда-то традиционным нейтралитете (до апреля 1940 г. Норвегия не воевала 126 лет!). Поэтому в условиях членства своих стран в НАТО правительства Норвегии и Дании добились внесения в устав пункта об отказе от размещения иностранных войск на своей территории в мирное время. На практике ускорившаяся интеграция этих стран в военно-промышленную структуру НАТО размывает эту оговорку. Автономного военного производства Норвегия и Дания, естественно, не имеют. Оснащение вооруженных сил происходило в послевоенные годы в основном американским оружием, сначала в счет «помощи» по плану Маршалла, а потом и за наличные.
Стандартизация оружия в рамках НАТО означает, в числе прочего, оснащение вооруженных сил и малых стран дорогостоящей современной техникой на уровне великих держав. Приобретение истребителей Ф-16 предположительно должно было обойтись Норвегии в 5,2 млрд. нор. крон (72 самолета), а Дании (58 самолетов) — 4,3 млрд. крон. В условиях экономических трудностей, огромного государственного долга расходование таких колоссальных средств на вооружение не могло не вызвать протесты общественности. Спрашивается: зачем вообще Дании нужны эти самолеты. Автор недавно вышедшего в Дании фундаментального, единственного в своем роде в литературе страны исследования «Мифы о нашей безопасности» Ян Эберг отмечал, что когда Дания в 1975 г. приняла решение купить самолет Ф-16, дебаты касались больше того, что получат датские предприятия как субпоставщики и в виде «ноу — хау», насколько увеличится занятость и приобретается управленческих навыков, чем вопроса о том, а против кого применять эти самолеты.
По подсчетам Яна Эберга, Дания участвует в двух десятках различных координируемых НАТО проектов, причем 2/3 таких соглашений заключены после 1975 г. В подобных соглашениях участвует и Норвегия. Налицо, таким образом, ускорение темпов военно-промышленной интеграции в Западной Европе.
Возможна ли «чисто шведская» смесь?