Более того, зачастую выбор людей ограничен их идентичностью. Во многих примерах экономического анализа выбор часто идет рука об руку с описанием ограничений этого выбора. Так, выбор могут ограничивать социальные структуры. Например, в обществе, где социальные категории определяются расовыми различиями, происхождением, а также этническими особенностями, для человека может оказаться фактически невозможным принять для себя новую идентичность. Наша структура принимает во внимание такие ситуации.
В последнее столетие экономисты все чаще работали над построением моделей для описания экономических и социальных феноменов. Полезные модели, подобно познавательным мультфильмам, сосредотачивают внимание на интересных чертах ситуации. Наша процедура описывает новую «часть», которая может быть вложена в данные модели. То, что мы подразумеваем под идентичностью, четко определено в контексте всех моделей, где мы используем данное понятие, и нет причины оспаривать смысл, который мы в него вкладываем.
Наша методология, таким образом, уходит от семантических дебатов, наподобие: «Что мы имеем в виду под идентичностью?» Если кто-то желает построить еще одну модель и определить идентичность по-другому, то мы, аналогичным образом, могли бы подвергнуть сомнению это, другое определение. Реальные споры должны быть отложены до другой стадии, и их можно разрешить только эмпирически: сможет ли модель, частью которой является новое понятие идентичности, помочь прийти к новым и познавательным заключениям?
Мы часто говорим, что люди имеют представления (нормы) относительно того, как они и другие люди должны себя вести. Слово «должен» может подразумевать этические или моральные представления. Однако мы применяем более широкое значение этого слова. То, как люди «должны» себя вести, может относиться к социальному кодексу, который в основном находится «внутри» человека и даже может быть в целом не осознан. Например, мы одеваемся определенным образом для официальной лекции. Мы «не должны» надевать шорты и сандалии. Нет моральной причины одеваться определенным образом, однако шорты и сандалии были бы неподобающим стилем одежды (кроме, может быть, университетского городка в Южной Калифорнии).
Мир полон таких социальных кодексов, в том числе и гораздо более мощных по своему воздействию и влиянию. И эти нормы в значительной степени являются неосознанными. В этом смысле то, как мы используем слово «нормы», во многом соответствует его использованию вне экономической науки.
Мы говорим о человеке, который максимизирует функцию полезности, указывающую на социальные нормы и предпочтения этого человека либо на его вкусы. Данное утверждение непосредственно описывает то, что можно назвать индивидуалистическим взглядом на идентичность. Отдельный человек в отсутствие других пожинает плоды «полезности идентичности», когда придерживается норм своей категории. Однако повторяем, что мы рассматриваем данное понятие в более широком значении. Выгода в полезности идентичности может представлять собой удовольствие, получаемое людьми, когда они выполняют некое действие, которое помогает им вписаться в группу. Такое действие может быть выгодным благодаря дифференциации одной группы от другой. Полезность при этом является результатом групповых процессов.
Такой более широкий взгляд на полезность идентичности человека соответствует распространенному среди социологов и антропологов пониманию идентичности, которое связано с взаимодействием. Согласно этому идентичности и нормы являются результатом социального взаимодействия и отношений, связанных с властью. Люди из разных групп или классов принимают некие общие признаки, которые помогают им отделить и отличить себя от людей, принадлежащих к другим группам или классам[30]. Более того, наш анализ позволяет определить динамику между отдельными людьми и группами и показать, как определенное действие может развиваться в норму, определяющую группу. Именно такой результат мы получили в нашем исследовании расовых проблем и проблем бедности.
Глава 4. Место экономики идентичности в экономической науке
Экономика идентичности находится на переднем крае. Мы следуем тенденции последних пятидесяти лет и продвигаем экономическую науку ближе к реальности. Мы изменяем экономическую науку путем внимательного наблюдения за экономической и социальной жизнью и путем трансформации существующей теории.