В своей книге мне в первую очередь хотелось очертить эти перемены. Интернет позволяет мгновенно обратиться к аудитории – как и к автору. Возможно, здесь не хватает профессионалов, зато тут помогают любителям. Сеть тяготеет к скорости, краткости и повторам; все должно быть новым, но при этом узнаваемым. Акцент делается на гибкость, универсальность, экстраверсию. Все это (и не только это) меняет наши представления о прекрасном, влияя на восприятие и качественного продукта, и искусства как такового.
Выживет ли оно само? Я говорю не о креативности или созидании – написании музыки, рисовании картин или сочинении рассказов. Я имею в виду особое понятие – Искусства с заглавной «И», – существующее лишь с XVIII века: искусства как автономного царства созидания смыслов, не подчиняющегося ни старым властям вроде короля и Церкви, ни новым – вроде политики и рынка, не знающего ни авторитетов, ни идеологии, ни хозяина. Я говорю о том понятии, которое предполагает, что задача автора – не развлекать аудиторию или льстить ей, не прославлять Господа, группу или спортивный напиток, но изрекать новую правду. Выживет ли оно?
Я беседовал с исполнительницей Ким Дил, еще одной иконой инди-сцены (среди ее проектов – группы Pixies и The Breeders). Дил выросла в Дейтоне, штат Огайо, где до сих пор живет; сейчас ей уже за пятьдесят. Она, не жалуясь, сравнивает себя с трудягами, среди которых взрослела на индустриальном Среднем Западе, все более превращающемся в постиндустриальный Средний Запад. «Я автосборщик, – рассказывала она. – Своего рода сталевар. Еще один человек в мировой истории, чья профессия устарела и исчезла».
Но дело в том, что музыка не похожа на добычу угля или производство автомобильных антенн. Мы можем прожить и без антенн, можем найти альтернативу углю. Музыка же незаменима. Сколько времени в среднем вы ежедневно уделяете искусству? Я не о визуальном искусстве и не о высоком искусстве. Я подразумеваю любое искусство: нарратив в книге и на телевидении, джаз по радио, музыку в наушниках, живопись, скульптуру, фото, концерты, балет, кино, поэзию, пьесы. Наверняка наберется несколько часов в день. А учитывая то, как люди слушают музыку, то получится, что искусству посвящена каждая минута.
Можем ли мы жить без профессиональных авторов? ИТ-евангелисты[4] заставляют нас думать, что можем. Они утверждают, что мы вернулись в золотой век дилетантства. Сделано на коленке, как в старые добрые времена. Но из всех выбранных вами произведений искусства – сколько создано дилетантами? За исключением группы вашего соседа по комнате, полагаю, немного. Вы уже были в театре импровизации вашего двоюродного брата? Разве именно таким вы хотите видеть искусство – не только до конца вашей жизни, но и до предполагаемого конца истории человечества? Еще один гаражный бэнд? Великое искусство, даже просто значимое лежит на плечах индивидуумов, готовых потратить львиную долю своей энергии на творчество, – другими словами, на плечах профессионалов. Любительский креатив – без сомнения, прекрасен для тех, кто им занимается. Но не стоит его путать с подлинно гениальным.
Одним из наиболее вопиющих (и самых известных среди музыкантов) примеров технополлианизма[5] стала публикация Стивена Джонсона, известного писателя, популяризатора науки и теоретика СМИ, в The New York Times Magazine в 2015 году. В статье «Творческий апокалипсис, которого не было» (The Creative Apocalypse That Wasn’t) он опирался на некоторые очень общие (и поверхностно интерпретированные) данные, утверждая (угадайте, что?), будто сейчас – самые благодатные для авторов времена. В ответной статье «Журналистика данных, которой не было» (The Data Journalism That Wasn’t) Кевин Эриксон, директор Future of Music Coalition, исследовательской агитационной группы, камня на камне не оставил от аргументов Джонсона и продолжил следующим: «Если вы хотите знать, как идут дела у музыкантов, спросите их самих, и желательно не у одного. Разные исполнители дадут разные ответы, и все они будут корректны с точки зрения их собственного опыта. Но общая картина будет более точно отображать многообразие происходящего».
Это я и сделал. Опросил музыкантов, очень и очень многих, а также: писателей, мемуаристов, поэтов, драматургов, людей, которые снимают документальные и художественные фильмы, делают телешоу, художников, иллюстраторов, мультипликаторов и концептуалистов. Эта книга строится на примерно ста сорока длинных официальных интервью, неформальных беседах с учителями, журналистами и активистами, продюсерами, издателями и торговцами, консультантами, администраторами и деканами – но в основном с людьми искусства.
4
5