Если бы правительство руководствовалось столь же строгими стандартами, не было бы никаких убедительных доводов в пользу его деятельности в этой сфере. Почему правительству необходимо заниматься тем же, с чем и без него прекрасно справляются частные компании? Аргументация в пользу правительственной кредитной политики основывается на том, что правительство будет предоставлять займы людям, которые не смогли бы получить их от частных займодателей. Это хорошо, говорят нам, что правительственные займодатели принимают на себя кредитные риски, которые не готовы брать на себя частные займодатели. Но деньги поступают к ним в виде налогов (даже если они возьмут их в центральном банке, они должны будут вернуть их центральному банку позже, собрав налоги), и возникает вопрос, кто всё-таки будет платить в случае банкротства должника. Так как насчет второй половины сделки? Иногда сторонники такой линии признают, что потери по таким правительственным займам выше, чем по частным. Но, утверждают они, это компенсируется дополнительной продукцией, произведённой займополучателями, как возвращающими деньги, так и теми, кто не может их вернуть.
Такая аргументация может представляться состоятельной только до тех пор, пока мы обращаем внимание на тех заёмщиков, которых правительство обеспечивает средствами, и не учитываем тех, кто лишается тех же самых средств вследствие тех же действий правительства. Как правило, вопрос рассматривается с точки зрения предпринимателей, получающих средства. Но для того, чтобы оценить, приносят пользу действия правительства или нет, надо рассматривать всех предпринимателей, а не только получивших кредит.
Ведь реально в кредит дают не средства обмена, а средства производства. Получателю займа предоставляют не деньги, он получает капитал. В каждый отдельно взятый момент времени количество ферм в стране ограничено, то же можно сказать и о тракторах — мы уже знаем, что их избыток возник бы только за счёт других вещей. Если где-то есть ферма и поступает два запроса на получение кредита, от А и B, чтобы забрать эту ферму и перевести её из незанятого состояния в занятое, то ферма, предоставленная в долг А, не будет предоставлена в долг В, и наоборот. Наш вопрос сводится не к тому, кто получит деньги, а к тому, кто получит ферму.
Если какой-либо человек может приобрести ферму и без посредничества правительства, он к нему обращаться не будет. Местный банкир или сосед хорошо знают его трудолюбие и деловые качества. Точно так же, как он хочет получить ферму, они хотят найти выгодное применение своим средствам. Они знают, что он хороший фермер и честный человек, который держит данное им слово, и что благодаря своему трудолюбию, бережливости и предусмотрительности он смог накопить достаточно средств, чтобы оплатить четверть стоимости фермы. Они и без помощи правительства дадут ему взаймы недостающие три четверти средств, чтобы он её забрал.
Среди людей, далеких от экономики, распространена странная идея, будто кредит — это нечто, что банкир предоставляет человеку. Но кредит в это время у человека уже имеется! Он может быть собственником рыночных активов на сумму, превосходящую то количество денег, которое он запрашивает, или его репутация и деловые способности заработали ему высокий уровень доверия. Иначе банкир не выдаст ему кредит. Банкир должен быть уверен в том, что кредит будет возвращён. Он лишь обменивает более ликвидную форму имущества, деньги из банка, на менее ликвидную — залог [005].
Итак, банкир предоставляет займ А, обладающему хорошей репутацией, но правительство включается в кредитную деятельность с благотворительным настроем и с заботой и беспокойством о В. Последний не может получить деньги по закладной или в виде другой формы займа, поскольку закладных у него нет, а его репутация частным займодателям неизвестна. У него нет сбережений, нет делового или фермерского опыта, вместе с кредитом он получает пособие по безработице. И почему же, задаются вопросом защитники правительственной системы кредитования, не сделать из него полезного и производительного члена общества, ссудив ему достаточно средств для приобретения фермы и мула, или трактора, и пусть пашет землю?..
Получатели государственного кредита приобретут свои фермы и трактора за счёт тех, кто в противном случае стал бы получателем частных кредитов. Вместе с государственным вмешательством дополнительные фермы в стране не появятся, и если В получит ферму, то А её не получит. Без этой фермы он может быть выдавлен из бизнеса, по следующим причинам: 1) рост стоимости кредита (изменение учётной ставки), обусловленный действиями правительства; 2) рост цен на фермы в результате действий правительства; 3) отсутствие по соседству других ферм.
Возможно, в некоторых случаях эта схема может работать. Но очевидно, что в целом люди, выбираемые по этим правительственным стандартам, будут представлять больший риск, нежели люди, отобранные на основе частных стандартов. Процент банкротств среди них будет намного выше. Они будут менее производительными заёмщиками и на них будет потрачено больше ресурсов впустую. В итоге, результатом правительственного кредитования станет не рост произведённого сообществом совокупного богатства, а его сокращение, так как деньги будут растрачены, а доступный капитал, состоящий из реальных ферм, тракторов и множества других полезных вещей, окажется в руках менее производительных и заслуживающих доверия людей.
2
Рассматриваемый вопрос станет яснее, если от фермерства мы перейдём к другим сферам бизнеса. И там выдвигаются предложения о том, чтобы государство брало на себя риски, «слишком высокие для частной индустрии». Подразумевается, что бюрократам надо разрешить рисковать деньгами налогоплательщиков, при том, что сами они, будь затронут вопрос об использовании их собственных средств, никогда бы на подобный риск не пошли.
Такая политика наносит ущерб в самых разнообразных формах. Возникает фаворитизм — займы предоставляются друзьям или в обмен на взятки. Скандалы становятся постоянными. Она ведёт к взаимным обвинениям каждый раз, когда деньги налогоплательщиков выбрасываются на предприятия, в итоге обанкротившиеся. При этом усиливаются требования по установлению социалистического строя. Вопрос ставится так: если правительство планирует брать на себя риски, то почему оно не получает прибыль? «Разве это справедливо, чтобы государственные займодатели брали на себя только риски, в то время, как частному капиталу по разрешению свыше позволяется иметь и прибыль?»…
Как и в случае с сельским хозяйством, одно из последствий предоставления займов такого типа заключается в том, что капитал тратится впустую и в итоге начинается сокращение объёмов производства. Имеющийся капитал направляют в наиболее сомнительные проекты, в руки тех, кто является наименее компетентным и заслуживающим доверия, чем тот, кто получил бы его в ином случае. Точно так же, худшие предприятия поддерживаются за счёт лучших. Точно так же, в любой момент объём реального капитала (в отличие от денежных знаков, выдаваемых печатным станком) ограничен: то, что дают A, не может быть дано B, и наоборот.
Когда люди инвестируют свой собственный капитал, они действуют осмотрительно: они хотят вернуть вложенные ими средства. Поэтому большинство займодателей тщательно рассматривает каждое предложение, прежде чем идёт на риск вложения денег. Они взвешивают перспективы прибыли и риск убытка. Безусловно, иногда они ошибаются, но, как правило, допускают ошибок меньше, чем правительственные займодатели. Так происходит в силу нескольких причин. Прежде всего, деньги являются их собственными или добровольно им вверенными, и они тщательно следят за ними. Правительство же при предоставлении займа использует деньги, ранее принадлежавшие другим людям, изъятые у них в форме налогов вне зависимости от их личного желания. Частные средства будут инвестированы лишь в том случае, когда возвращение денег, включающее процент или прибыль, ожидается с очень высокой вероятностью: подразумевается, что тот, кому предоставили займ, будет производить вещи, которые нужны людям. Правительственные же деньги скорее всего будут даны в долг с некоей расплывчатой общей формулировкой, типа «обеспечения занятости»; и чем менее производительны работы, чем больший объём занятости они требуют относительно ценности конечного продукта, тем более благосклонно будут восприняты идеи об инвестициях.