Общепризнано, что в России середины второго десятилетия XXI в. до 90 % производственной собственности оформлено на компании из офшорных и полуофшорных юрисдикций, где конечные бенефициары (выгодополучатели) не раскрываются. Нет никаких оснований отрицать, что значительная часть российских общаков вкладывается в наши (а в последние годы и в зарубежные) промышленные активы как раз через «налоговые гавани».
Даже если офшорно-российская компания выставляет данные об основных собственниках на всеобщее обозрение, вопрос, какой объем собственности в действительности принадлежит так называемым олигархам и прочим «капитанам бизнеса», так и остается открытым. Больше того, отдельные российские структуры, те же банки, с преобладающим офшорным капиталом нынче не гнушаются привлекать в совладельцы вполне респектабельные организации, в том числе учрежденные правительствами тех или иных стран вплоть до американского. Как такое становится возможным – неизвестно, зато известно, что коррупционный экспорт из России в последние годы не уступает сырьевому.
Следующая после собственности часть механизма – финансирование. Обналичка, или незаконные финансовые операции, детали которых раскрыты в следующей главе, крайне необходима в качестве приводного ремня для пополнения общаков, а потому все предпринимаемые сегодня «антиобнальные» усилия никакого эффекта (за исключением концентрации незаконных денежных потоков в нескольких контролирующих провластных руках), скорее всего, не дадут. Для ликвидации обналички нужно, помимо прочего, либо ликвидировать сами общаки (что смешно), либо изобрести новый способ их комплектования (что гениально).
И, наконец, репутация. Не все общаковые деньги инвестируются в финансово-промышленные активы. Огромное внимание уделяется социальной арматуре – вложениям в спортивные, культурные, информационно-пропагандистские, политико-правовые проекты. Создание положительного имиджа имеет ключевое значение не только для спокойного и «сравнительно честного» изъятия денег из общественного кармана, но и для принятия нужных решений на уровне руководства. Пиарщики и коммуникаторы не дадут соврать: значение бэкграунда, социального информационного фона, легко недооценить, но трудно не заметить.
Послесловие
Почему же общество, осознавая легитимность (неформальное признание права на существование) института народных общаков, начисто отказывает в этом общакам властным? Ответ очевиден – происхождение средств. Одно дело, когда общак – пусть формально и нелегальный (функционирующий вне рамок правового поля), но общественно признанный, и совсем другое – когда он и нелегальный, и нелегитимный, формируемый с нарушениями принятых в обществе норм справедливости.
Ключ к искоренению института народных общаков – не столько в фискальных или силовых потугах, сколько в восстановлении доверия между властью и обществом. Тяжелое многовековое наследие взаимной подозрительности исключает быстрые позитивные изменения. Однако варианты вовлечения некогда выведенных из экономики ресурсов в легальный финансово-хозяйственный оборот есть всегда – от налоговой амнистии до силовой экспроприации. Сильное государство и карательное государство – разные смысловые конструкты.
Случай с властными общаками особый, терапевтическими методами (вроде финансирования социально значимых мероприятий или эффективного финансового менеджмента) не купируемый. Нужна хирургия, точнее – ампутация. Видимо, подсознательно понимая невозможность общественного компромисса, власть предержащие всеми возможными способами пытаются максимально надежно упрятать украденные у общества средства, в том числе через вложения в самые разные зарубежные проекты. Что же до игнорирования наличия в России института властных, коррупционных общаков, то этот факт лишь подтверждает определение, вынесенное в название книги.
Глава 4. Финансовый нарыв обналички
Второе десятилетие нынешнего века содержит немало круглых дат из истории новой российской экономики. Некоторые дни календаря будут отмечаться с помпой и фанфарами, а иные наверняка останутся в забвении, что вполне объяснимо: во-первых, точные сроки появления отдельных экономических форматов часто определить невозможно, во-вторых, многие факты отнюдь не красят существующий государственный порядок.
К примеру, странно было бы наблюдать карнавалы и фейерверки по случаю четвертьвековой годовщины обналички – незаконной финансовой операции, благодаря которой, между прочим, миллионы россиян достигли нынешнего уровня благосостояния. Пропустим праздничек – а зря. Сегодня уже мало кто вспомнит, что этот «гнилой зуб» отечественной экономической системы вылез на излете 80-х и, несмотря на смену нескольких поколений финансовой и правоохранительной бюрократии, настолько плотно вписался в хозяйственный прикус нашего общества, что начинающие предприниматели, кажется, уже не представляют себе времена, когда российская экономика обходилась без «черного нала».