Глава 2. Рациональные загадки: почему на концертах U2 всегда аншлаг
Экономика начинается с предположения, что поведение человека рационально. Конечно, данное предположение не всегда соответствует истинному положению дел; большинство из нас может вспомнить об исключениях среди своих ближайших родственников.
Но буквальная истинность предположений никогда не является необходимым условием научного исследования. Спросите физика, сколько времени будет лететь к земле шар для боулинга, когда роняешь его с крыши дома. Он с радостью предположит, что ваш дом расположен в вакууме, а затем примется вычислять правильный ответ. Попросите инженера предсказать траекторию движения бильярдного шара, по которому ударили под определенным углом. Он предположит, что не существует такой вещи, как трение, и точность его предсказания не предоставит ему никаких причин для сожаления. Попросите экономиста предсказать последствия роста налога на бензин. Он предположит, что все люди рациональны, и ответит на ваш вопрос очень четко.
Предположения проверяются не их буквальной истинностью, а качеством их выводов. С точки зрения этого требования у рациональности имеется весьма хороший послужной список. Это означает, что люди реагируют на стимулы, и существует немало веских свидетельств в пользу этого. Это означает, что люди готовы будут заплатить больше за коробку хлопьев в 26 унций, чем за 11-унцевую упаковку, что высококвалифицированные работники, как правило, зарабатывают больше, чем их неквалифицированные коллеги, что люди, которые любят жизнь, не станут прыгать с моста «Золотые ворота», и что голодные дети будут плакать, заявляя тем самым о своих потребностях. Все эти вещи, как правило, верны.
Когда мы предполагаем, что люди рациональны, мы категорически не допускаем и мысли о каких-либо их предпочтениях. De gustibus non est disputandum — о вкусах не спорят — один из лозунгов экономиста. Существует же ужасная популяция иных образованных взрослых людей, предпочитающих поэзию Рода МакКуина поэзии Уильяма Батлера Йейтса. Мы же не провозглашаем их из-за этого иррациональными. Некоторые любители МакКуина могут приобрести томик Йейтса, не намереваясь читать его, а лишь из-за того, что книга хорошо смотрится на журнальном столике или производит впечатление на их более искушенных друзей. И все же мы еще не провозглашаем их иррациональными. Когда мы утверждаем, что люди рациональны, мы утверждаем только одно: что, по большому счету, человек, которому хочется читать стихи Рода МакКуина, которого не волнует, как его книги выглядят на столике, который не испытывает желания обманывать своих друзей в вопросах собственных литературных пристрастий и у которого нет никаких иных оснований покупать собрание сочинений Йейтса, не пойдет покупать собрание сочинений Йейтса. И в большинстве случаев это верно.
Точно так же, когда человек отдает доллар за лотерейный билет, который дает ему один шанс из десяти миллионов выиграть 5 миллионов долларов, мы не видим никаких свидетельств его иррациональности. Мы также не видим иррациональности и в его брате-близнеце, который решает не играть в лотерею. Люди по-разному относятся к риску, а их поведение, соответственно, отличается. Но если игрок в лотерею хочет выиграть 5 миллионов долларов вместо 8 миллионов в другой лотерее с теми же самыми шансами, но с лучшими призами, то мы назовем его иррациональным. Мы ожидаем, что такое поведение будет встречаться редко.
Тем не менее многое в поведении человека представляется, совершенно очевидно, иррациональным. Когда знаменитость рекомендует какой-то продукт, продажи увеличиваются, даже хотя такая реклама не несет в себе никакой информации о качестве товара. Места на рок-концерты предсказуемо оказываются распроданными за несколько недель до концерта, и билеты будут раскупать, даже если устроители концертов поднимут цены, но они их не поднимают. После землетрясения наблюдается рост продаж страховок на случай землетрясения, хотя вероятность будущего землетрясения остается той же, что и раньше. Люди тратят свое время на то, чтобы проголосовать на президентских выборах, несмотря на отсутствие сколь-либо заметной вероятности того, что один голос повлияет на результат выборов.
Как мы должны реагировать на подобные явления? Одним из вероятных и в высшей степени разумных ответов было бы заявление: «Что ж, люди часто рациональны, но не всегда. Экономика применима к определенному поведению, но не ко всему. Эти примеры — исключения».
Другой возможный ответ упорно придерживается предположения о том, что все люди всегда рациональны, и настаивает на поиске рациональных объяснений, какими бы они ни были диковинными, для всех видов этого внешне иррационального поведения. Мы выбираем второй путь. Почему?
Представьте себе физика, хорошо разбирающегося в законах тяготения, которые, по его мнению, исключительно близки к абсолютной истине. Однажды он неожиданно сталкивается со своим первым в жизни воздушным шаром, заполненным гелием, —вопиющим вызовом тем законам, что он так хорошо знает. Перед ним — два пути: он может сказать: «Что ж, законы тяготения, как правило, истинны, но не всегда; вот это —как раз одно из исключений». Либо он может сказать: «Посмотрим, нет ли способа объяснить это странное явление, не отказываясь от основных принципов моей науки». Если он выбирает последнее и если он достаточно умен, то в конце концов он обнаружит свойства объектов, которые легче воздуха, и признает, что их поведение прекрасно согласуется с существующими теориями тяготения. В ходе этого он не только узнает о наполненных гелием воздушных шарах, но также придет к более глубокому пониманию того, как работает сила тяготения.
Вполне возможно, что исключения из законов тяготения действительно существуют, и однажды наш физик столкнется с одним из них. Если он настаивает на поиске удачного объяснения, не отказываясь от своих теорий, то обречен на неудачу. Если таких неудачных попыток достаточно много, то в конечном счете появятся новые теории, которые заменят существующие. Тем не менее разумно, по крайней мере, для начала посмотреть, а не согласуются ли удивительные факты с существующими теориями. Такая попытка сама по себе — хорошая разминка для ума ученого и порой бывает удивительно успешной. Более того, если мы слишком быстро отказываемся от своих самых успешных теорий, то вскоре останемся вообще ни с чем.
Так, экономисты тратят много времени на споры друг с другом в попытках найти рациональные объяснения, казалось бы, иррациональному поведению. Когда двое или более экономистов встречаются на обеде, вероятность того, что будет обсуждаться одна из подобных загадок, весьма высока. Мне довелось бывать на бесчисленном множестве таких обедов, и у меня в запасе несколько примеров, которыми я хотел бы поделиться.
Места на рок-концерты с участием звезд в качестве главной приманки оказываются распроданными задолго до самого концерта. Всем знакомы новостные репортажи, показывающие ночующих на улице подростков, порой в течение многих дней, в очереди за билетом на концерт. Если устроитель поднимет цену на билеты, очереди, может, и станут меньше, но нет никаких сомнений в том, что на концерты по-прежнему будет аншлаг. Так почему бы ему и не поднять цену?
За последние пятнадцать лет мне пришлось принимать участие, наверное, десятках в двух горячих спорах о том, как решить этот вопрос. Наиболее распространенное предположение, что длинные очереди, освещаемые в вечерних новостях, представляют собой некую разновидность бесплатной рекламы, а постоянный показ публике группы продлевает ее популярность. Устроители не хотят приносить в жертву долгосрочную значимость такой популяризации ради кратковременных преимуществ, которые дает повышение цен. Лично мне такое объяснение не кажется убедительным. На мой взгляд, тот факт, что вы продали все билеты в концертный зал по цене 100 долларов за штуку, сам по себе тоже может служить хорошей рекламой. Почему же длинные очереди должны быть лучшей рекламой концерта, чем высокие цены?