Глава 3.
Валентина Андреевна идет на выход обиженная, но я остаюсь непоколебима. Наше общение рано или поздно привело бы к тому, что она узнала бы о ребенке. Этого я никак не могу допустить. Да и не хочу я давать поводов Мирону думать, что я все еще хочу быть хоть как-то связана с ним.
Я рву. Рву навсегда. А он может теперь жить как хочет. Снова жениться, с кем-то встречаться… Главное, чтобы я не знала. Я не хочу ничего знать. С меня хватит мыслей о нем и переживаний.
— До свидания, Валентина Андреевна, — открываю дверь.
— Что ж, «не прощай»?... — отчасти язвительно отзывается женщина.
— Валентина Андреевна… — вздыхаю. — Если вы не понимаете меня или не хотите понять, то я ничего не могу с этим поделать, — пожимаю плечами. — Не думайте, что я к вам плохо отношусь. Вы всегда были ко мне добры…
— Но ты все равно отворачиваешься от меня.
— Будьте откровенны... Вы сюда пришли не для того, чтобы сказать, что хотите со мной общаться, а для того, чтобы я пошла к Мирону. Честно говоря, мне противно думать о том, за кого вы можете меня держать. Да, я целый год пыталась наладить с ним отношения, идя на всяческие уступки, терпела… Но этот его поступок — он все перечеркнул. Назад дороги нет.
Больше ни слова не говоря, женщина ступает за порог, и я закрываю дверь, чувствуя, как боль пронзает мое чувствительное сердце.
Я ее не осуждаю. Это ее сын. Она хотел для него спасения, а мое душевное состояние для нее не так уж и важно.
Только глупо с ее стороны думать, что я для него спасение. Скорее, временное отвлечение. Спасается он мыслями о прошлом, фотографиями… Все это всегда было важнее меня, живого человека рядом с ним. Он скорее бы умер, чем сказал бы, что любит меня.
А эти его попытки… Господи, как же я ненавижу его за те моменты, когда он давал мне надежду. Никогда не прощу его за это. Ни через десять лет. Ни через двадцать.
Первую часть дня я провожу дома, а потом все же не выдерживаю четырех стен и выхожу на улицу после обеда. Такая хорошая погода. Солнечная. Все равно в супермаркет сходить нужно.
В легком, свободном платье, я не спеша иду по тротуару, наслаждаясь каждой секундой. Последний год прошел как в бреду. Я и забыла, что такое просто радоваться погодой. Для меня все было однообразно и серо. А теперь все заиграло красками. Я освободилась. Может, еще не совсем. Но очень скоро, я знаю, что это произойдет окончательно.
Взяв в супермаркете странный набор продуктов, я отправляюсь домой, а перед самым заходом в подъезд достаю вибрирующий смартфон из кармана сумки.
С моих губ срывается судорожный вздох.
Я не отправила тот номер в черный список. И вот он снова звонит.
У меня почти нет сомнений, что это он мне звонит. Кто бы столько стал слушать?
Но нет, не в этот раз. Я ему не отвечу.
Не став сбрасывать, я возвращаю телефон в карман сумки и вхожу в дом.
Три дня спустя…
— Ну просто красота, — осматривается Марина в детской. — Люблю желтый цвет…
— Да, я тоже, — отвечаю через силу. Сегодня у меня тяжелый день. Мутит ужасно с самого утра. Отвлекаюсь, как могу.
— Ты нормально?..
— Сегодня — нет, — сажусь на стул и немного опускаю голову.
— Ты вялая очень... Тогда может приляжешь?
— Нет, не хочу… У меня уже спина болит. Ты сама какая-то странная сегодня. Так, смотришь, будто рассказать что-то хочешь.
Марина усмехается и качает головой.
— И как у тебя это получается… Беременность сделала тебя проницательной.
— Так значит все-таки есть какие-то новости для меня? — напрягаюсь.
— Ну… Не думаю, что ты хочешь их знать.
Сердце непроизвольно сжимается, ведь нетрудно догадаться, о чем она хотела изначально умолчать.
— Говори…
Я еще слишком «слабая», чтобы отказываться от информации и уж тем более быть безразличной.
— Видела его…
— Где?
— Да в центре. Неподалеку от его офиса. Я там кофе покупала.
— Мм…
— С этой его... сестрой.
— Что?...
— Бежала за ним как собачонка. В смысле, он шел, а ей, чтобы за ним успевать, приходилось бежать.
— Ты слышала их разговор?
— Мы быстро разминулись. Так что нет. Но, похоже, что говорила только она. Эта крыса, кстати, больше не прибегала к тебе с угрозами?
— Нет. Пускай бы только попробовала… — хмыкаю я. — Три дня полной тишины.
— И он не звонил?
— Нет. Ой… — голова сильно закружилась. Прикладываю ладонь ко лбу.
— Так, давай-ка все-таки на диван приляжешь.