Потом начались основные соревнования. Два монстра – каждый размером с тучного человека, только с восемью конечностями – по очереди кромсали друг друга острыми, как бритва, имплантатами, вмонтированными в челюсти. Проигравших гладиаторов подавали на стол на огромных деревянных подносах. В состав сервировки входил миниатюрный гарпун, которым следовало ловить куски мяса в чужой тарелке, выхватывая их прямо из-под носа растяпы. Пятирук пытался обучить инопланетянина, как именно надо дергать гарпун, чтобы перенести добычу на свой поднос клювом или щупальцем, не уронив при этом ни куска в гладиаторский колодец и не дав перехватить мясо никому из соседей.
– Прелесть этого поединка, – объяснял Пятирук, метнув гарпун в поднос Адмирала, который таким же образом пытал счастья в чужой тарелке, – состоит в том, что лучшая цель самая дальняя. В чужой тарелке мясо слаще. – Он хмыкнул, удачно зацепив кусок за миг до того, как офицер, сидевший справа от Адмирала, успел перехватить его. Лакомый кусочек описал элегантную дугу, после чего Пятирук ловко поймал его клювом. Он покачал мешком направо и налево, принимая всеобщие знаки одобрения и восторга, затем откинулся с гордым видом на двурогую подставку, служившую ему креслом.
– Понял? – сказал он, выплюнув гарпун с привязанным к нему шнуром.
– Понял, – откликнулся Генар-Хафун, сматывая свой шнур после очередной неудачной попытки. Он сидел справа от Пятирука, на такой же рогульке, – правда, чтоб ему было удобнее, на рогульку положили доску. Его ноги болтались над смердящим грязным рвом, который огибал их стол по периметру, и откуда, по уверению спецжилета, воняло совершенно во вкусе задир, считавших сей аромат необходимой приправой к столу. Он вздрогнул и чудом успел отклониться, рискуя сверзиться со своего насеста, когда слева от него в опасной близости пролетел чей-то гарпун.
Генар-Хафун услышал смех и иронические извинения какого-то задиры-офицера, сидевшего неподалеку: тот объяснил, что метил в тарелку Пятирука. Генар учтиво собрал гарпун со шнуром и передал обратно. Он вернулся к обычной еде, понемногу выбирая ее из контейнеров, стоявших перед ним. При этом ноги его по-прежнему болтались над рвом. Он чувствовал себя как ребенок, который обедает со взрослыми.
– Почти что вышло, человече? А-ха-ха! – осклабился полковник Дипломатических Сил, сидевший сбоку. Он хлопнул Генар-Хафуна усиком толщиной с ляжку и чуть не сбил его с доски на стол.
– Упс! – сказал полковник, зацепив его по спине колючками конечностей, так что у Генар-Хафуна заскрежетали зубы.
Генар-Хафун терпеливо улыбнулся и поднял со стола слетевшие солнечные очки. Полковник Дипломатических Сил носил имя Скорохват, довольно распространенное среди задир-дипломатов.
Пятирук когда-то объяснил ему, в чем дело: задиры Старой Гвардии слегка стыдились, что их цивилизация вообще имеет Дипломатическую службу, и потому назначали на посты самых агрессивных представителей своей расы. Только агрессивный задира, да к тому же ксенофоб, имел шанс стать дипломатом.
– Давай, человече! Еще один бросок! Пока не попробуешь этой чертовой дряни, ты не сможешь влиться в компанию.
Гарпун, брошенный с дальнего конца стола, пролетел над гладиаторской ямой к подносу Пятирука. Задира ловко перехватил его и, загоготав, метнул обратно. Офицер-задира вовремя уклонился, в результате чего гарпун угодил в официанта, разносившего напитки: раздалось шипение выходящих из кожаного мешка газов.
Генар-Хафун оглядел куски мяса, наваленные на подносе Пятиручки.
– А почему нельзя просто подойти взять из твоей тарелки? – спросил он.
Пятирук так и вскинулся.
– С тарелки соседа? – рявкнул он. – Это что, вызов на дуэль? Черт меня раздери, каким манерам тебя обучали в Культуре?
– Прошу прощения, – сказал Генар-Хафун.
– Даю, – сказал Пятирук, качнув глазными стеблями, сматывая шнур гарпуна одной парой конечностей и одновременно поднося кусок мяса с тарелки к своему клюву, протягивая еще одно щупальце к напиткам и постукивая свободным усиком по столу, где все присутствующие как один, отдались созерцанию жаркой схватки, колотя друг друга по спинам и по шеям.
– Славная игра! Хорошая игра! Седьмой – вот мой пес! Мой – я на него поставил! Я! Мне! Ты видишь, раздери тебя Газовые Деревья? Я же говорил тебе! А-ха-ха!
Генар-Хафун кивнул, втайне усмехаясь. За всю свою жизнь он еще нигде не чувствовал себя так, что называется, не в своей тарелке, как здесь, внутри исполинского сооружения, заполненного холодным сжатым газом, на планете-бублике, вращавшейся по орбите вокруг коричневого карлика, на расстоянии многих световых лет от ближайшей настоящей звезды. И все же нигде он не встречал более домашней обстановки. Совсем как дома.
Генар-Хафун, это я, Скапел Эффранкуи, – раздался чужой голос в сознании. Это был модуль, говоривший через спецжилет. – У меня срочное сообщение.
“Не мог подождать? – подумал в ответ ГенарХафун. – Я сейчас занят неотложными вопросами обеденного этикета”.
Времени нет. Вы не могли бы отсюда выбраться, причем как можно скорее? Время не ждет.
“Что? Нет, я отсюда так просто не уйду. Ничего себе! Ты случайно не сошел с ума? Я только что пришел”.
Вы ошибаетесь. Со времени нашего последнего разговора прошло восемьдесят минут, и вы уже на верном пути, чтобы стать в этом цирке еще одним блюдом на закуску. Я вижу, что происходит по трансляции через этот дурацкий костюм.
“Я попросил бы! – подал голос спецжилет, через который велась связь. – К тому же, вы ошиблись…”
Ну вот, мне только говорящего костюма не хватало!
“Между прочим, – откликнулся спецжилет, – это я вас соединяю с Генар-Хафуном. Могли бы. и повежливее…”
Заткнись, – посоветовал модуль – у него был сниженный порог интеллекта, и он этим пользовался. – Генар-Хафун, выберетесь вы оттуда, наконец, или нет?