— Что это значит? Что вы говорите такое? Я в жизни не был в Финиксе!
— Сделайте одолжение — съездите как-нибудь. Раз в двадцать или тридцать лет. Поезжайте в Финикс, в Альбукерке, в Тусон…
— Очень смешно! — сказал Мелник. — Ну, мистер Порец…
— Подгорец, — поправил тот.
— Да, я и говорю. Повторите, пожалуйста, то, что вы уже сказали мистеру Шумскому и мистеру Голдену.
Подгорец начал говорить. Многое им уже было известно. Например, что в кругах европейских кинопродюсеров и даже в ряде европейских правительств зреет недовольство тем, как уверенно и хладнокровно американцы выкрутили руки жюри только что завершившегося Каннского фестиваля, пригрозив, что в ближайшие пять лет не представят туда ни одной новой картины, если хотя бы один американский фильм не получит приза. Перспектива американского бойкота напугала организаторов Каннского фестиваля, крупнейшего коммерческого предприятия в кинобизнесе. Канны нуждались в Америке куда больше, чем Америка — в Каннах. В конце концов после продолжавшихся почти сутки совещаний за закрытыми дверями, приза за лучшую мужскую роль, который молва уже единодушно присудила молодому чешскому комику, неожиданно был удостоен Эдгар Синклер. Это произошло буквально в последнюю минуту, в спешке и суматохе.
Все это было известно сидящим за банкетным столом. Не известны им были лишь пристрастия Этторе Сисмонди, нового директора Венецианского кинофестиваля.
— Единственное, что можно сказать, — заметил Подгорец, — он совершенно непредсказуем.
— И вы приехали из Вашингтона, за три тысячи миль, чтобы сообщить нам это? — спросил Мелник.
— Замолчи и послушай, что говорит этот молодой человек, — сказал Голден.
— Он своего рода независимый коммунист, — сказал Подгорец.
— Это что значит? — спросил Джек Фарбер.
— Все равно все призы достанутся какой-нибудь эстонской картине о природе, — сказал Мелник.
— Пожалуйста, Джордж! — взмолился Шумский.
— Нет, — продолжал Подгорец. — Он никого не слушает и его интересует кино как популярное искусство и как политический инструмент. Мы в госдепе полагаем, что сейчас наилучшие шансы у картины «Наркоман». Он может присудить приз американской картине, но лишь в том случае, если в фильме Америка будет изображена в неприглядном свете. Он может заявить, что эта картина ему нравится потому, что она демонстрирует свободу американских кинематографистов, возможность критиковать американскую жизнь.
— Тогда давайте пошлем «Наркомана», — предложил Мелник.
— Господи, мне блевать хочется от ваших слов! — сказал Харви Бакерт.
— У вас просто больной желудок! — напомнил ему Мелник.
— Разумеется, я могу вам только рекомендовать, — сказал Подгорец, — но нам кажется, что «Наркоман» чрезмерно смакует некоторые вещи, и посылать эту картину…
— Что значит «смакует»? — спросил Норман Эпштейн. — Да она произведет эффект разорвавшейся бомбы. Это вам не простенькая комедия.
— Картина стоила триста тысяч. Да с таким бюджетом я вообще не понимаю, как им удалось довести съемки до конца, — сказал Бакерт.
— Учитывая интересы всей нашей индустрии, — сказал Шумский, сидящий во главе стола, — я полагаю, нам следует обратить внимание на фильмы с большим коммерческим потенциалом. То есть, я хочу сказать, на картины высокохудожественные, но недешевые.
— В вашем списке таких нет? — спросил Мелник. — Ни одной?
— Я сейчас к этому подойду, — продолжал Подгорец. — Возможно, мы слишком перемудрили в своем выборе. Но ведь и Сисмонди тоже любит мудрить. Мне кажется, что «Только ради денег» может быть неплохим вариантом. Клайнсингер, возможно, привлечет внимание Сисмонди: он вспомнит, сколько тот натерпелся от «Юнайтед артисте» пару лет назад. Да и тема его картины — коррупция в бизнесе, если уж вы хотите взглянуть на дело с этой точки зрения. Картину спасает то, что это комедия. Так что слишком серьезно к ней можно не относиться.
— Ну, не знаю, — сказал Эпштейн. — На мой взгляд, картина хорошая. Мне она понравилась. Но если фильм понравился мне, как его воспримут в Европе? Я хочу сказать, она не черно-белая, резкость нигде не нарушена, свет поставлен очень профессионально. И уже из-за этих трех вещей он может се просто сбросить со счетов. Если он, конечно, киноман.
— Нет, если бы там всем заправлял Кардини, тогда можно было бы этого опасаться, но не с Сисмонди.
— Какие из фильмов вам кажутся удачными? — спросил Подгореца Шумский.
— Ну, трудно сказать с определенностью, — ответил он. — Мы ведь только строим предположения. Как и вы. Но если успеют завершиться съемки «Нерона»…