— А что такое? Чувствуешь себя одиноко, крошка?
— Нет, скорее, как дура, — сказала она.
— Успокойся, дорогая, ты выглядишь классно!
Сдали по новой и игра возобновилась. Гарри проиграл трусы и теперь был абсолютно голый. Мерри старалась не смотреть на него, но это ей не удавалось. Странно все-таки устроены тела ребят, подумала она. Каково им ходить все время с этими болтающимися между ног причиндалами? И как им удается не возбуждаться все время! Но с другой стороны, насколько она могла судить по своему опыту, они, кажется, все время возбуждены.
Сдали еще несколько раз. Теперь Мерри пришлось снимать лифчик, и это оказалось не так ужасно. Во-первых, Лила была уже совсем голая, а Пэм сняла лифчик давным-давно. И во-вторых, груди у Мерри были больше, чем у Пэм, но не такие шары, как у Лилы, и она была рада оказаться на втором месте. Так на нее вроде бы меньше обращали внимания. В то же время она начинала чувствовать острое возбуждение, когда кто-то из ребят смотрел прямо на ее голые груди. Она взглянула на себя и увидела, что соски напряглись.
Эд проиграл трусы. А потом опять проиграла Лила, и они сделали перерыв, чтобы сфотографировать ее.
Билл уже зарядил камеру, но он еще немного повозился, прилаживая вспышку, и вот, наконец, когда все было готово, стали решать, как снимать Лилу. В какой позе. Одну или с кем-то? — был первый вопрос, на который предстояло ответить.
— Может, сейчас — одну, а потом с кем-нибудь?
— Но с кем?
— Давайте будем теперь играть на «больше-меньше»? Кто выиграет и кто проиграет, будут позировать вместе?
Согласились, что так и будет.
Но все равно осталось еще решить, как будет позировать Лила. Ее усадили на диванчик. Потом попробовали уложить. Но Билл все повторял:
— Хорошо-то хорошо, но не слишком здорово.
Наконец, она легла на пол около диванчика. Лежа на спине, она подложила себе под голову руку, вытянула другую вдоль тела и согнула ногу в колене. Билл взобрался на диванчик прямо над ней и, направив на нее объектив, щелкнул.
— Ты моргнула! — заявил он.
— Это из-за вспышки.
— Ладно, давай посмотрим, что получилось.
Билл достал кассету, подождал шестьдесят секунд и вытащил фотографию.
— Потрясающе!
— Немного светло, как ты думаешь?
— Да какой там светло! Ты на нее посмотри!
— Дайте-ка я посмотрю, — потребовала Лила. Ей передали фотографию, осторожно держа ее за края и предупредив, чтобы она держала ее так же. Она не сказала ни слова, только смотрела на себя с восторгом, хотя и была немного шокирована.
— Это похоже на… — начала она и осеклась.
— Это похоже на то, словно тебя только что поимели!
— Целый полк!
— Всё, всё, играем, играем!
Но сначала надо было решить еще один вопрос — что делать с фотографиями. Ведь вот свежая фотография, еще влажная от фиксажа, и от влаги немного свернувшаяся. Кому она достанется? Предложили решать тем, кто изображен на фотографиях. Но что делать с теми фотографиями, где запечатлено несколько человек? Кто-то предложил разыгрывать такие фотографии в покер. Нет — так могло получиться, что кому-то достанутся все или большинство фотографий. И к тому же, просто ради общей безопасности, важно, чтобы у каждого осталась небольшая подборка фотографий. Наконец решили, что все фотографии сложат, перемешают и раздадут изображением вниз в конце вечера. Так будет честно.
Они продолжали играть в карты, но уже без всякого интереса. Теперь, когда все вот-вот должны были оказаться голыми, их заботила только мысль о том, как они будут фотографировать друг друга. И вот наконец восемь раздетых мальчиков и девочек начали соревноваться за привилегию — или обязанность — позировать перед объективом «полароида».
Они играли в «больше-меньше» маленькой колодой. Игра опять стала захватывающей. Сдавала Пэм. Она ловко сдала по семь карт.
— Что мне теперь делать? — спросила Мерри.
Ей объяснили, что можно заявить либо «больше», либо «меньше». Если она объявляет «больше», ей надо взять пять карт, из которых составлялась лучшая комбинация, если же она объявляет «меньше», она берет пять карт, которые составляют худшую комбинацию. Например, туз, двойка, тройка, четверка и шестерка разной масти. Это означает, что она хочет выиграть. Если же она хочет проиграть, она может подобрать лучшую комбинацию и объявить «меньше», или же худшую комбинацию и объявить «больше». Все это было очень запутанно, но интересно.
Среди семи карт у Мерри было три восьмерки. Это была отличная комбинация. Поэтому она отобрала эти три восьмерки и объявила «меньше», решив, что так она точно проиграет. Но ни у кого за столом не оказалось ничего даже близкого к ее комбинации, к тому же все тоже старались проиграть и объявили «больше». Это означало, что Мерри выиграла на «меньше». А Эд Кент выиграл на «больше». Все бросили карты на стол. Билл взял камеру и держал ее, пока Гарри и Ронни пыхтели над инструкцией, пытаясь разобраться, как отрегулировать яркость вспышки в зависимости от расстояния.
— Ну ладно — на диване, надо думать?
— Да, на диване.
Она села на диванчик, Эд сел рядом. Она смотрела в объектив, чтобы не смотреть на Эда.
— Может, поцелуетесь? — хихикнул кто-то из девочек.
— Нет, это слишком очевидно. Надо что-нибудь более стильное. Эд, смотри на Мерри — смотри, как она смотрит на фотоаппарат. И обнимите друг друга.
— Обняться? — удивился Эд. — Мне, что же, обхватить ее за талию?
— Да нет. Это будет похоже на поцелуй. Смотри прямо перед собой, а рукой возьми ее за сиську. А ты возьми его за…
Робко-робко она протянула ладонь и сомкнула пальцы на его отвердевшем пенисе, думая, что, по крайней мере, ей не придется смотреть на него — словно ничего и не могло произойти, если просто туда не смотреть. Она видела только объектив фотоаппарата и приближающегося к ним Билла. Он подходил, отступая на шаг назад, снова приближался, неотрывно глядя в видоискатель.
— Улыбнитесь, — сказал он. — Скажите: «пиво».
Мерри улыбнулась. Раздался щелчок-вспышка. Она отпустила его. И тут подумала, что даже не почувствовала прикосновения его руки к своей груди.
Достали кассету, подождали шестьдесят секунд и вытащили фотокарточку.
— Великолепно! Порнуха в духе Гранта Вуда! [21]
— Теперь яркость вполне достаточная.
— Ну и потеха. Очень даже ничего.
Мерри тоже взглянула. Невероятно! Бессознательно она вытерла потную ладонь о бедро. Фотография заворожила ее. Как же это восхитительно — смотреть на себя и видеть, насколько же ты сексуальна!
Потом стали сниматься все подряд, причем решили, что лучше не парами, а по трое или даже по четыре — так интереснее! А когда набралась целая кипа фотографий, их разделили между собой так, как и предложил кто-то вначале — хорошенько перетасовав и перевернув изображением вниз. Каждый получил по две. Мерри досталась одна, на которой она была запечатлена с Эдом. А кто же получил другую, где Мерри сидела рядом с двумя ребятами? Этого она так и не узнала.
Закон физики, гласящий, что всякое действие вызывает равной силы противодействие, неприемлем для человеческих отношений. Что касается человеческих отношений, то здесь та или иная акция чаще всего не вызывает никакой реакции. Иногда, впрочем, происходит нечто более неприятное и удручающее: возникает реакция непредвиденной силы и в каком-то совершенно немыслимом направлении. В нашем случае реакция на вечеринку у Билла Холлистера имела место на другой вечеринке — отвальной Тони Хардисона, который переводился с факультета кинематографии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе на кинофакультет Нью-Йоркского университета. Личностью он был совсем неприметной, и устраиваемая им вечеринка не грозила стать событием сезона — это было просто сборище случайных людей в небольшом доме псевдомавританского стиля в бедном районе Брентвуда.
Но когда Сандра Келлман, встретив как-то у книжного прилавка в универмаге «Шваб» Билла, Ронни и Эда, пригласила их на отвальную Тони Хардисона, предстоящая гулянка сразу же стала местной сенсацией. Придя домой, Билл позвонил Пэм и пригласил ее на «сейшн». Она довольно холодно ему отказала. Тогда он позвонил Мерри и пригласил ее, а она согласилась. Едва он положил трубку, как Мерри позвонила Пэм, чтобы узнать, не возражает ли подруга, и сказала, что если та против, она может не пойти, сославшись на головную боль. Пэм возражать не стала и пожелала Мерри приятно провести время. Но с Биллом Холлистером у нее все было кончено. Новость о предстоящей вечеринке облетела всю округу. Главной новостью было то, что Билл позвонил Пэм, та его отвергла, а он позвонил Мерри и придет с ней. Об этом узнала Лила Фрэмптон, поразмыслила над этим как следует, поняла, что Билл Холлистер просто сукин сын, а Мерри просто маленькая сучонка, и сделала вывод, что ее предали. Она, правда, не совсем улавливала, в чем именно состояло предательство, но отделаться от этого ощущения не могла. Ну что за люди ее окружают! Они то и дело заставляли ее чувствовать себя дурой. И обманутой. Не то, чтобы она перешла всякие границы на той чертовой вечеринке с «полароидом», но дело-то кончилось ничем. Теперь вот Билл Холлистер берет с собой на очередной «сейшн» не ее, а Мерри.