Но ни слова из этого монолога не было произнесено вслух. Внутренне она кипела от переполнявшего ее негодования, пока, наконец, не поняла, что надо что-то предпринять и на ком-то отыграться. Она остановила свой выбор — почти случайно — на Мерри. Мерри ей была никакая не подруга — не то, что Билл или Пэм. И к тому же она не совсем еще порвала с Биллом Холлистером. А сделав какую-нибудь подлянку Мерри, она сможет расчистить себе дорогу к Биллу. Но то была даже второстепенная причина. Это она поняла лишь после того, как запечатала конверт и бросила его в почтовый ящик. Теперь, кажется, все получалось как нельзя лучше.
В конверте лежала фотография: совершенно голая Мерри сидит между двумя совершенно голыми парнями и сжимает в ладонях их набухшие пенисы, а ребята держат ее за груди.
Письмо было адресовано мистеру Мередиту Хаусмену, проживающему в отеле «Эксельсиор» в Риме.
Вечеринка больше походила на толкучку. В крохотной гостиной толпился народ, в столовой тоже. На то, чтобы протиснуться из гостиной в столовую, где были выставлены бутылки со спиртным, и вернуться обратно, уходило не меньше пяти минут. Это утомительное путешествие имело смысл проделывать только из-за влажной духоты, которую не под силу было разогнать никакому кондиционеру, и поэтому оставалось либо время от времени отправляться в соседнюю комнату за спиртным, либо гибнуть здесь от жажды, вдыхая испарения от разгоряченных тел.
Но все неудобства можно было бы выдержать, будь этот «сейшн» интересным. Или если бы здесь собрались хорошие знакомые или, по крайней мере, люди, имеющие что-то общее, так что они смогли бы быстро перезнакомиться, во всяком случае — хоть попытаться. Однако Тони Хардисон как раз гордился тем, что среди его друзей были самые разные люди: университетские профессора, киношники, спортсмены, писатели и слесари. В каком-то смысле он на этом даже сделал какую-никакую академическую карьеру, потому что в университете считали, что у него неплохие связи в мире кинематографа, и это повышало его ставки. А кинематографисты точно так же уважали его за связи в академическом мире. Вот так он ухитрялся балансировать на тонком канате. Однако вечеринка, куда он приглашал своих знакомых, были убийственно скучны.
Мерри было тоскливо. Она одиноко сидела на стуле в шумной комнате, битком набитой людьми, ей абсолютно незнакомыми. Ее стул стоял рядом с включенным кондиционером — одно из немногих мест, где можно было чувствовать себя сносно. Билл отправился в столовую наполнить стаканы и, похоже, пропал.
— Господи, ну и духота!
— Что вы говорите? — спросила Мерри.
— Говорю, ну и духота.
— О да! Я думала, вы мне что-то сказали.
— Ну да, вам. Хотите выпить?
— Мой друг пошел что-нибудь принести.
— Ну, он не скоро вернется. Я сто лет ждал, пока смог добыть себе вот этот стакан. А девчонка, для которой я его принес, куда-то делась, как сквозь землю провалилась. Берите!
— Спасибо, — сказала Мерри и взяла стакан.
— Вы знакомая Тони? — спросил мужчина.
— Нет, я знакомая его знакомого.
— О, тогда вы ему ближе многих. Мы с ним как-то познакомились в баре. Он записал мой телефон в книжку. Шесть, а может, и восемь месяцев назад. А на прошлой неделе он вдруг звонит и приглашает меня на вечеринку. Бред какой-то.
— Наверное, вы ему понравились, — сказала она.
— Это все равно что понравиться компьютеру. Я тогда был малость поддатый и брякнул ему, что работаю в Голливуде техническим консультантом.
— Да?
— Ассистент режиссера по съемкам. Когда-то я был каскадером. А теперь я их сам нанимаю.
— Так вот почему он вас пригласил?
— Ну да. Я бы не пришел, да… Честно сказать, я и сам не знаю, зачем пришел. Меня зовут Денвер Джеймс.
— А я Мерри Хаусмен.
— Да что вы? Однажды я делал трюки для вашего отца. Только забыл, в каком фильме.
— Да что вы? — вот странно: у него были черные волосы и плотное, крепкое тело. Он совсем не был похож на ее отца.
— Ну да ладно. Что-то здесь чертовски жарко. Может, поедем куда-нибудь, покатаемся?
— Пожалуй, нет. Сейчас вернется мой друг.
— Это тот мальчуган-то?
— Простите?
— Ну, тот мальчуган, с которым вы пришли. Он болтает с какой-то малышкой в столовой — у нее волосы до задницы и бусы величиной с куриное яйцо.
— Это же вечеринка, — сказала она. — Ведь люди приходят на вечеринки, чтобы общаться.
— Это точно — чтобы общаться, — отозвался он, произнеся эти слова с какой-то особенной интонацией, с едва скрытым намеком, который Мерри пропустила мимо ушей.
— Извините, — сказала она. Она встала и начала пробираться сквозь толпу к туалету. Не то чтобы найти там убежище, просто захотелось ополоснуть лицо холодной водой и немного освежить кожу. Она вовсе не собиралась давать деру от этого мужчины.
Но туалет вряд ли был идеальным убежищем. У раковины стояла девица и вставляла в глаз выпавшую контактную линзу. Другая девица блевала в унитаз. Мерри вышла. В коридоре она увидела, что Билл Холлистер и в самом деле треплется с какой-то девицей с волосами до задницы. А тем временем ее дожидался Денвер Джеймс с ее стаканом.
— Запомните, — сказал он. — Когда хотите смыться, лучше идите не торопясь. А то ничего не получится.
— Я не хотела смыться.
— Ну и ладно, — сказал он. — Тогда почему бы нам вдвоем сейчас не смыться? Здесь чертовски душно.
Она поразмыслила. Его предложение казалось просто вызывающим. Даже наглым.
— Ладно, — сказала она. — Пошли.
Его «бугатти» стоял рядом с домом. Он сильно гнал, но уверенно. Они ехали к западу, в сторону океана. На прибрежном шоссе он повернул на юг, они проскочили Санта-Монику и помчались к Винису. Он включил радио и постукивал пальцами по рулю в такт музыке. Он молчал, и Мерри молчала, и молчание было весьма красноречивым. Рано или поздно, подумала она, он начнет приставать. Это неизбежно, как неизбежен океан, лениво набегавший на песок. Об этом не надо предупреждать или говорить. Это ясно, несомненно, А какая разница! Будь что будет. Почему-то ей это с некоторых пор перестало казаться чем-то особенным. Она вспомнила, как вот так же в машине Билл трахал Лилу. Ей все равно. Странно, конечно, что ей теперь все равно. А что касается этого Денвера Джеймса, то она даже хотела, чтобы все произошло. Она, наверное, постарается пресечь дальнейшее развитие событий в какой-то удобный момент, но пока не знала, когда этот удобный момент настанет и настанет ли он вообще. Очень странно, что она об этом сейчас думает. На эти размышления ее навели воспоминания о комичном бегстве от Гарри Новотного — с поля битвы у телевизора. Денвер, пожалуй, такого же возраста, что и Новотный. Конечно, он куда привлекательнее, но даже это ужё не имеет никакого значения. И она подумала: а что вообще теперь имеет значение?
Он свернул с шоссе и остановился на небольшой бетонной площадке у воды. Мерри была уверена, что все сейчас-то и произойдет. Ну, может быть, сначала он выкурит сигарету. Лучше бы он не откладывал, подумала она, потому что ей хотелось, чтобы все поскорее кончилось. Но он не закурил и не стал к ней приставать. Он просто сидел и смотрел на воду. Потом спросил: