Он прочитал. Прочитал, надо сказать, здорово.
— А теперь, — сказал я, — я завяжу тебе глаза. Расслабься. Сделай все по максимуму.
И он сделал. По максимуму.
Энн-Мари выглядела немного озабоченной, хотя она уже видела, как я проделывал все это с другими актерами. Она наблюдала за мной не менее пристально, чем за Лоренсом.
После того как он закончил первый прогон, я немного посидел, откинувшись на спинку кресла и изобразив на лице муки творчества, как это делают режиссеры.
Наконец из глубин сознания мне удалось извлечь мысль.
— Как ты думаешь, что можно сделать, чтобы все было еще более реалистично? Как ты разговариваешь со своими родителями?
— Ну, например, — сказал он, — я называю мать мамочкой.
— Правда?
— Да.
— И ты бы так ее назвал, если бы тебе в голову направили пистолет?
— Наверное.
— А отца?
— Я называю его папой.
— Давай попробуем, — сказал я. — Подожди.
Я снял с его глаз повязку, достал веревку и связал ему руки за спиной.
Затем я направил на него два пальца, изображавшие пистолет.
— Мамочка? Алло… мамочка… мамуля, послушай, меня похитили. Нет, я тебя не разыгрываю. Они здесь, рядом со мной и тычут мне пистолетом в голову. Пожалуйста! А, черт! Перестань! Хорошо. Я стараюсь. Мамочка, делай все так, как они говорят, поняла? В точности. Не звони в полицию. Никому не звони. Просто делай, как они говорят.
— Хорошо, — сказал я. — Остановись.
Я снял трубку, включил анти-АОН, набрал номер Алана и Дороти.
Только бы они были дома, только бы они были дома.
Но где им еще быть, когда у их порога толпится вся национальная пресса?
И разве Лоренс не говорил, что они были дома, когда он уходил?
Раздались долгие гудки.
— Алло, — послышалось в трубке.
Дома.
Я сунул руку в курьерскую сумку и вынул оттуда пистолет.
— Мамочка? — отреагировал Лоренс.
Я направил пистолет ему в голову и придвинул трубку к его лицу.
— Еще раз, — сказал я. — С чувством.
Лоренс начал произносить свой текст.
— Конрад, — сказала Энн-Мари, — что, черт возьми, ты делаешь?
— В точности то, что и запланировал и в чем ты мне помогла. А теперь помолчи.
— Это не настоящий пистолет, — не унималась она. — Не может быть, чтобы был настоящий.
— Что? — воскликнул Лоренс, выйдя из роли.
Было видно, что он прикидывал, не броситься ли на меня, хотя руки его были связаны за спиной.
— Сиди на месте и произноси текст, — сказал я ему.
Лоренс продолжил с ролью.
Я направил пистолет в живот Энн-Мари.
— Это настоящий пистолет с настоящими пулями. Хотя ты чуть все не испортила.
— Что? — переспросила она.
— Сядь рядом с ним.
Энн-Мари обошла столик и села рядом с Лоренсом на диван.
Лоренс закончил написанный для него монолог.
— Гораздо лучше, — похвалил его я.
— Мамочка, это Конрад, — сказал Лоренс. — У него пистолет.
Я резко ударил его по голове трубкой:
— Этого в роли не было, так? Кто тебе разрешил импровизировать?
— Конрад? — услышал я в трубке голос Дороти.
— Боже мой, — произнесла Энн-Мари, и глаза ее округлились, — это настоящий пистолет!
— Итак, Дороти, — начал я, — сейчас я скажу тебе, что ты должна будешь сделать и, самое главное, чего тебе делать не следует…
В кои-то веки Дороти меня слушала.
Когда я объяснил ей, что она должна сделать, чтобы снова увидеть сына живым, я положил трубку, не дав ей договорить, — небольшое, но приятное удовольствие.
— Конрад, что ты задумал? — спросила Энн-Мари.
— У меня большие планы.
— Вот черт, этот пистолет заряжен.
— Да.
— Пожалуйста, не направляй его на меня.
— Не стоило доверять тебе, верно?
— Что происходит? — спросил Лоренс. — Мамочка что, с вами заодно? Она тоже участвует в пробах?
— Да, — ответил я, — она тоже участвует.
— Классный сценарий.
— Не ссы, говнюк. У тебя в нем маленькая роль — если ты, конечно, не хочешь, чтобы я продырявил тебе башку.
— Оставь его в покое! — крикнула Энн-Мари.
Я направил пистолет ей между глаз.
— Вот черт, — сказала она и начала смеяться, хотя было ясно, что смеяться ей вовсе не хочется. От каждого «ха-ха-ха» ее тело содрогалось, как от рыданий. Ее глаза увлажнились, но это были слезы, вызванные чистой физиологией, а не эмоциями.
— Пожалуйста, не направляй его на меня, — наконец сказала она.
— На пол!