— А как, по-твоему, естественно? Я не понимаю, Вася, как может убитый человек лежать неестественно? Разве что когда он на самом деле жив, но ему надо изобразить убитого. И изображает он плохо — вот это будет неестественно.
— Ты умница, Анька! Вот ты все сразу правильно поняла, именно так: как будто им надо было изобразить убитых.
— Но на самом-то деле они все мертвые были?
— Мертвее не бывает, как любят говорить в кино, — грустно ответила Василиса. — Такое впечатление, что этот мерзавец перед смертью свои жертвы укладывал в живописные позы, добавлял мелких деталей, вроде зажженной свечи или цветка в волосах. Представь, каждая складочка на одежде была тщательно выверена. И еще — задний план.
— Какой задний план? — не поняла Аня.
— Самый обычный задний план, какой присутствует в любой театральной постановке, или у художника в картине. То какая-то портьера развешена сзади, то, наоборот, все убрано — только голая стена. То есть, я хочу сказать, что все было тщательно продумано.
— Вася, но ты же понимаешь, что эти несчастные укладывались в такие позы не для того, чтобы умирать. Получается, что перед этим у них были какие-то игры или… в общем, я не знаю, что там бывает…
— Вот и я не знаю. Только чувствуется во всем этом какая-то своя методика, свой почерк, присущий обычно людям, которые подобными делами занимаются на работе. Театрал, художник, киношник — что-то в этом духе. Вот кажется мне так — и все тут.
— Креститься, говорят, надо, если кажется.
Василиса серьезно посмотрела на подругу.
— Думаешь, не крестилась? Еще как крестилась, только засела у меня эта мысль, как заноза. Ты же меня знаешь, Аня, я если что втемяшу себе в голову, то пока не разберусь — не успокоюсь.
Аня обняла Василису и сокрушенно проговорила:
— Еще бы не знать, подруга. Только от подобной твоей дотошности страдаешь больше всего ты сама, а с остальных как с гуся вода. Вот ты сдуру ляпнула про эту творческую личность, я имею в виду убийцу, и работу враз потеряла. Петрович твой, само собой, горячку спорол, но ты и его пойми — неприятности, звонки эти…
— Звонки, честно тебе скажу, у меня вызывают большое сомнение.
— Ты хочешь сказать, что твой полоумный шеф все это сам придумал? Но это же ни в какие ворота не лезет! — Аня отодвинулась от подруги, чтобы выслушать разумное объяснение.
Василиса подлила себе в чашку еще немного кофе из кофейника и сделала небольшой глоток.
— Ой, Анька, если б ты знала, как мне хочется, чтобы это были домыслы Петровича, — ответила Василиса и мечтательно подняла глаза к потолку. — Да я бы его расцеловала за эту милую шутку.
Аня с сомнением посмотрела на подругу.
— Ничего не пойму. Вроде и кофе пила, а мозги у меня на твоей волне слабо работают. Растолкуй.
— Объясняю популярно: звонки были на самом деле, иначе шеф не заставлял бы меня пойти на покаяние к Горчакову. Вопрос в том, кому это было нужно?
— И главное, зачем? — продолжила Аня.
— Зачем, как раз понятно: чтобы убрать меня с работы.
Аня поднялась с дивана и, подойдя к двери гостиной, плотнее прикрыла ее.
— В таком случае, — сказала она тихо, — получается, что ты попала в точку. Этот тип действительно из творческой компании, и ты своими высказываниями прищемила ему хвост.
Василиса усмехнулась и согласно кивнула:
— Вот именно, Аня. Для него это так — пустячок, а я лишилась работы.
— Ну, работа для тебя не проблема. Давно пора было уходить из этой сомнительной газетенки.
— Боюсь, подруга, что именно теперь это будет проблемой. — Василиса глянула в окно, за которым синел вечер, поднялась.
— Ладно, пора мне.
Уже в прихожей, когда Василиса застегивала замок на куртке, Аня спохватилась.
— Совсем забыла спросить про главное: что у тебя с квартирой? Благоверный твой у своей пассии обосновался?
— Не спрашивай, дело тухлое, — ответила Василиса и открыла входную дверь. — Он мне дал два месяца сроку, чтобы я подыскала себе жилье. Квартира-то его, сама понимаешь…
Аня тихо охнула. Дверь за Василисой закрылась.
Вечер из синего быстро превращался в темно-фиолетовый. Василиса села в свой «Гольф» и плавно тронулась с места. Весна была в разгаре, однако Василиса не чувствовала этого. Пожалуй, это была первая в ее жизни весна, которую она не замечала. К начавшейся еще в начале зимы неразберихе в личной жизни, весной добавились неприятности на работе. Какой сюрприз ждать от лета? Василиса даже боялась загадывать на этот счет. Говорят, в такие моменты жизни человек должен осознать свои ошибки и перестроить все на новый лад.