Я думал о том, что хочу изменить свою жизнь, когда случайно взглянул на ехавшую навстречу симпатичную велосипедистку. И если в ее взгляде я сумел прочитать доброжелательный интерес к своей непримечательной персоне, то в моем она могла бы увидеть только вспышку неконтролируемого страха. Мысленно я молился о том, чтобы в этот раз пронесло.
Визг тормозов и резкий характерный стук, которым сопровождается столкновение металла и человеческого тела, не дал моим надеждам сбыться и заставил обернуться. Увиденное зрелище напоминало застывшую картинку, гоголевскую немую сцену во плоти. На проспекте, в тридцати метрах от меня, лежала моя прекрасная незнакомка. В нескольких метрах от нее валялся покореженный от удара велосипед. Девушка была одета в короткую майку без рукавов и короткие джинсовые шортики. Ее ноги раскинулись в странном, неестественном положении, покрытые ссадинами и царапинами. Там, где кожу содрало, тело постепенно краснело, струйки крови сбегали вниз, на землю. Длинные светлые волосы спутались в причудливом узоре. В серо-голубых глазах застыло что-то бесчувственное и отрешенное. Они смотрели на меня, эти мертвые глаза, пока из-под виска натекала багровая лужица.
Я два летних месяца после получения университетской корочки был без работы. Старательно рассылая резюме под присмотром всеведущей матери, я не особо напрягался тем, чтобы чем-то заняться. Пока я был в активном поиске, у меня хватало времени на творчество. Закрывшись в своей комнате в маленькой квартирке, где я жил с родными, я мог часами работать над рассказами, из-за которых попал в журналистику.
Это было начало сентября, когда меня разбудил звонок в десять утра. Я был с похмелья, не мог сообразить, что к чему, и не сразу узнал голос отца по телефону:
- Позвони редактору «Российской газеты». Они там журналистов ищут. Его уже предупредили, что ты с ним поговоришь о собеседовании.
- Ага, - только и сказал я и услышал гудки.
Где-то в полдень на следующий день я искал офис редакции. Он расположился на пятом этаже шестиэтажного здания, в советское время бывшего сердцем периодических изданий в нашем регионе. Весь квартал когда-то работал на Дом печати, находившийся тут же неподалеку. Теперь всё здесь было выкуплено различными частниками. В одном здании можно было обнаружить офис мелкой компании, фото-ателье, мастерскую по ремонту компьютерной техники, крупный банк и даже неплохую столовую.
Ладони у меня вспотели, как только я зашел в лифт и нажал на кнопку пятого этажа. В правой руке я сжимал папочку с дипломом и резюме – мать настояла, посмотрят же, как учился.
Редакция была маленькой: предбанник с дверями в мужской и женский туалеты, в подсобку и на лестничную клетку - она же, судя по запаху, курилка. Четвертая дверь вела в коридор редакции – комнатка охранника, бухгалтерия, отдел кадров, офис журналистов, реклама, верстка. В самом конце коридора сидела секретарша, так что я направился прямо к ней. Кабинеты редактора, гендиректора и два конференц-зала, поменьше и побольше, располагались тут же, в конце коридора.
- Я на собеседование, - сказал я в воздух, не обращаясь к кому-то конкретно. Перехватил меня замредактора:
- Привет! Давай проходи к нам, садись.
Кажется, мое сердце колотилось в ритме ламбады, настолько сильный дискомфорт я испытывал. Я ведь хотел совсем другую работу, как можно более техническую, с минимумом контактов с разными людьми. Я понимал, что со мной уже начали говорить о предстоящей работе, хотя я всё еще находился мыслями где-то совсем далеко, где платить обещали так же мало, а нервов трепать пришлось бы меньше.
- Ну давай, расскажи о себе, - замредактора сложил на груди руки и спокойно воззрился на меня.
Немного запинаясь, выдал отрепетированную и короткую автобиографию – универ, подработка копирайтером, увлечение литературой. Шеф-редактор, коротко стриженый и умудряющийся выглядеть деловым в толстовке и кроссовках, выказывал снисходительное равнодушие. За меня попросили, конечно, он и ожидал увидеть не матерого корра, а недоросля.
- Завтра приходи к одиннадцати, у нас планерка, - так шеф подвел итог разговору.