– Ну да, – пояснила Визулинда. – Я разделила свои сутки на три части. Императорские часы – это время с десяти до пяти, в эти десять часов я императрица. Потом с пяти до пятнадцати я учёный. А ночью и ранним утром я любимая женщина. Такой график позволяет мне всё успевать.
Хельмимира удивилась и даже немного позавидовала. Сама-то она в любое время суток была одновременно лидер космических партизан, военный журналист, редактор и любимая женщина.
– Иногда случаются накладки, как сегодня, – вновь произнесла Визулинда. – Мы ведь строим Шницельвахен, и работы особенно много. Совсем скоро у империи будет огромный запас ценного сырья… Вот, решила немного ознакомиться с чертежами, чтобы хоть что-то понимать. Вы же знаете, я фармаколог, а не инженер.
Шницельвахен – гигантский гравитатор, способный сдвигать с орбиты даже небольшие спутники планет. Зугард и Визулинда начали строить Шницельвахен сразу после того, как пришли к власти.
– Как успехи в борьбе с отуплением? – спросила Её Величество, всё так же глядя в документ. – Надеюсь, ваш «диктат хорошего» оправдывает себя.
– За прошедший месяц нам удалось обработать пять миллионов двести тысяч произведений искусства по всей империи, – отрапортовала Хельмимира.
– Сколько из них попало к издателям?
– Двести шестьдесят тысяч.
Визулинда резко оторавлась от чертежей и с удивлением уставилась на Хельмимиру.
– Двести шестьдесят тысяч? – переспросила императрица. – Это ведь всего пять процентов…
Хельмимира смотрела ей в глаза, готовая принять вызов.
– Так обстоят дела, Ваше Величество, – проговорила она со вздохом. – Увы, общий уровень авторов низок. Сейчас каждый, кому не лень, мнит себя писателем, художником или музыкантом. Я организовала специальные курсы на каждой из планет империи. Думаю, народу будет не лишним повысить свою грамотность.
– Курсы – это хорошо, – одобрительно сказала императрица, возвращаясь к документу.
– Да, но их недостаточно, – уверенно произнесла Хельмимира. – Именно поэтому я и предложила вам Программу Интеллектуального Очищения…
Несколько секунд Визулинда без единого слова дочитывала фразу. Потом, наконец, она закрыла документ и вновь посмотрела на Хельмимиру.
– О да, – сказала Её Величество. – Мы с мужем, признаться, читали ваш труд, как какую-то антиутопию.
Хельмимира тут же почувствовала, как кровь прилила к её лицу.
– Антиутопию? – возмущённо переспросила она. – Вы называете интеллектуальное возрождение нашего народа… «антиутопией»?!
– Нет, – возразила императрица. – «Антиутопией» я называю расстреливать гуманоидов только за то, что они не хотят ходить в кружки по интересам.
Как и во время вчерашнего разговора со Стефанией, Хельмимира ощутила глухую боль в груди.
– Вы видите другой способ заставить людей развиваться? – резко спросила она.
– Представьте себе, вижу, – уверенно отозвалась Визулинда.
– И в чём же он заключается?
– Он заключается в том, чтобы открывать учебные заведения, увеличивать престиж науки, прививать народу хороший вкус, лечить больных идиотией…
«Надо же, как благовидно щебечет! – со злостью подумала Хельмимира. – Хорошо быть белой и пушистой, когда всю грязную работу уже сделали партизаны!»
– Разумеется, иногда нужно действовать жёстко, – продолжала Визулинда. – Именно поэтому я и позволила вам ввести ваш «диктат хорошего». Из-за него даже немного пострадал мой муж… Хотя как пострадал? Он, скорее, в восторге…
– Всё это прекрасно, Ваше Величество, – оборвала её Хельмимира. – Но сколько же будет длиться такая эволюция? Когда, наконец, общество вырастет интеллектуально?
– Возможно, это займёт несколько поколений, – предположила Визулинда. – Такие процессы не бывают быстрыми.
– Несколько поколений! – рассмеялась Хельмимира. – Да вы, наверное, шутите! Человечество уже много лет пытается вырасти – и постоянно наступает на одни и те же грабли. Стоит нам только шагнуть немного – как непременно случается то, что отбрасывает нас обратно. Сейчас многие сферы гуманоидного знания находятся почти на том же уровне, что и у наших предков с Изначальной Планеты. Война, неравенство, отсталость периферии – те же проблемы, что и раньше. Ничего не меняется.
– Вы полагаете, в этом виноваты бульварные романы?
– Я полагаю, в этом виновата привычка гуманоидов экономить энергию мозга.
– И вы собрались лечить её массовыми расстрелами?
Визулинда сидела ровно, слегка оперевшись на подлокотники. В полусвете настольной лампы её лицо выражало решимость и спокойствие. На какую-то долю секунды Хельмимира усомнилась в своей правоте, однако её разум немедленно отверг это сомнение.