Рэп в Елдыринской Губернии был очень популярен. Существовали две группировки рэперов: «гламурные подонки» и «реальные пацанчики». Несмотря на то, что они почти ничем не отличались друг от друга, группировки враждовали – только потому, что понты «гламурных подонков» стоили чуть-чуть дороже. «Нормальные пацаны» завидовали «мажорам», а те презирали чернь. В основном елдыринские рэперы читали о своих гениталиях. Как только рэпер приходил к успеху, он тут же переставал считаться андеграундом. Переходя в группу «мажоров», перебежчик, как правило, становился кумиром девочек до десяти лет. Женщин в этой культуре не было: считалось, что форма их гениталий недостаточно крута и сурова. Впрочем, девушки могли выступать как атрибут статусного мачо.
Дюндель относил себя к «дворовым ребятам». Он писал настоящий, тяжело выстраданный рэп о том, как нелегко живётся реальному гангста (который в глубине души нормальный пацан). Главной проблемой реального гангста было то, что люди отказывались воспринимать его как реального гангста. Мечтая о большой сцене, Дюндель вкладывал душу в творчество. Словно Золушка, он верил, что его мечты сбудутся. При этом Дюндель знал: добившись успеха, он навсегда останется верен идеалам своей юности и баночному пиву «Саня Бумер».
Подходя к гаражу, Бабельянц и Гоблинович заметили, что металлическая дверь приоткрыта и подперта шиной. «Значит, хозяева где-то неподалёку», – подумал Гоблинович. Следы на песке говорили о том, что колёса какого-нибудь клиентского «Трахмана» побывали здесь как минимум пару дней назад. В высокой траве что-то застрекотало и тут же затихло. Возможно, местная фауна испугалась алкашей, не желая стать закуской. Прямо за гаражом начинался необъятный, первобытный пустырь, отграниченный от густо-синего неба ровной линией горизонта.
Приблизившись, Иннокентий остановился, рассматривая вывеску. Новенькая и яркая, она выделялась на фоне облезлых стен. Матвеич, который плёлся сзади, использовал эту паузу, чтобы отдышаться. Из гаража доносились обрывки разговора. Антоха и Дюндель, по всей вероятности, были внутри.
– …чё-т стремновато в этот раз получилось… – услышал Иннокентий, аккуратно переступая через шину. – Могли ведь местные видеть или ещё кто…
– Не нагнетай, – прозвучало в ответ, и теперь стало понятно, что говорит именно Антоха. – Дяди полицейские такими вещами даже не занимаются: у них дела об отжатых коммуникаторах годами лежат…
– Здорово, мужики! – воскликнул Иннокентий.
Гараж был освещён всего несколькими лампочками. Это помогало экономить и создавало нужную атмосферу. На диване в углу курили Антоха и Дюндель. Перед ними стояли мясные консервы, хлеб и несколько банок «Сани Бумера». Жестянка из-под дешёвой икры служила пепельницей и была переполнена. Диван был предназначен для отдыха клиентов, но чаще ребята сидели там сами. Глядя на них, Гоблинович подумал, что не хватало бы карточной колоды и пары пистолетов. Здесь же, на двухстоечном подъёмнике, располагалась чья-то «ласточка».
– Здорово, дядь Кеша, – удивлённо произнёс Антоха. – Неожиданно, однако, ты нарисовался…
Антоха – долговязый блондин с волевым подбородком и прямой линией носа. На районе он считался завидным парнем: привлекательная внешность, статус хозяина автосервиса и стиль поведения доминирующего примата делали его объектом девичьих мечтаний. «Слышь, у тебя лицо и таз ничего такие», – говорил он любой девке. Антоха был настоящий мастер подката. Темноволосый и полноватый Дюндель едва доходил ему до плеч. У Дюнделя были большие ясные глаза и приятные черты, однако на фоне красавца друга он казался неприметным толстяком. Ребята дружили с самого детства.
В молодости мать Антохи работала на заводе по производству цветной газировки «Убейсобака». Там она и познакомилась с будущим мужем. Расписались они только потому, что должен был родиться Антоха. Условия на заводе были почти такие же, как в лаборатории по изготовлению химического оружия – поэтому новоиспечённая супруга ушла в декрет на ранних сроках беременности. Имея единственного кормильца, семья нуждалась. Иногда кормилец заначивал зарплату и тратил её на посиделки с друзьями: «Молодой, погулять охота…» Отношения между супругами охладели; как только Антоха пошёл в детский сад, его мать устроилась на рынок продавать овощефрукты. Обвешивая покупателей, она стала приносить оттуда неплохие деньги. А поскольку баба, по всем законам природы, не имеет права зарабатывать больше мужа, уязвлённый отец Антохи запил ещё сильнее. Вскоре жена выгнала его из дома. «Сама виновата, – говорили соседи. – Не сохранила семью. Кому такая баба нужна, которая больше мужика приносит? А полы, небось, не мыты!»