- А что не остался?
- Не мое… Слишком много у них там ограничений. Да и к окончанию вуза как раз в Росси бум наступил: помнишь, как в середине двухтысячных начали открывать представительства иностранных компаний, и туристический бизнес расцвел, и постоянные выставки и конференции международного уровня. Я сразу в несколько фирм подвизался переводчиком, и пошло-поехало. Даже кризис, что через год грянул, меня сильно не задел.
Я быстро прикинула в уме. Институт заканчивают в двадцать два, через год – двадцать три, а мне в две тысячи восьмом было двадцать восемь. Значит, он всего на пять лет младше, и ему тридцать три сейчас. А выглядит моложе. Я повеселела. Что значит, разница в пять лет в наш продвинутый век? Уж прогулке по набережной и интересному разговору она точно не помешает!
Мне о себе рассказывать было бы не так интересно. На социологию я пошла учиться, потому что обожала всякие вопросники и анкеты – еще в детстве устраивала опросы для своих плюшевых зверят («что вы предпочтете: пластмассовую морковку или резиновое яблоко?»). Но, получив первую подработку, быстро охладела. Мы с подружкой ходили по домам, и спрашивали бабушек-дедушек про кетчупы и соусы известной фирмы, а они сетовали, что иногда и картошку не на что купить.
В восемнадцать лет после краткосрочного, но бурного романа я выскочила замуж (играть свадьбы между куклой Барби и плюшевым медведем было моим вторым детским увлечением). С кольцом на пальце я казалась себе жутко взрослой и свысока глядела на подруг, которые перебирали кавалеров и латали разбитые сердца. Через полгода, правда, мы оба поняли, что совмещать сессию, вечеринки в честь окончания сессии и домашние дела как-то не очень получается. Первый запал прошел, и мы обнаружили, что кроме постели нас особо ничего не связывает. Еще полгода у нас ушло на разборки; страстные примирения после которых продлили агонию нашего брака, а потом мы пошли и развелись.
Так я поняла, что вбиваемые мамой моральные ценности «секс до брака – ни-ни», не выдержали жестоких современных реалий. По крайней мере, жениться, только чтобы заниматься любовью на законных основаниях точно не стоило!
Семейная жизнь несколько отвлекла меня от учебы: я скатилась до троек, а потом обнаружила, что почти все мои однокурсницы устроились на работу мерчендайзерами, агентами по рекламе и торговыми представителями. Я тоже пошла – секретарем, обнаружила у себя неплохие организаторские способности и страсть к наведению порядка в документах, что, впрочем, не помешало мне завалить сессию из-за частых прогулов.
Мама убедила меня, что работать я буду всю оставшуюся жизнь, а пока важнее доучиться и получить диплом, и на этот раз я с легким сердцем согласилась. Получив корочку, пошла работать, опять же секретарем, и была счастлива, пока фирма не закрылась из-за пресловутого кризиса две тысячи восьмого года. К тому времени после череды не очень удачных романов я уже довольно долго встречалась с тогда будущим, а теперь бывшим вторым мужем. Наглядевшись на мои хождения по мукам в поисках новой работы, он созрел для женитьбы. Мол, раз все равно так, сиди, дорогая, дома, и меня, успешного директора филиала, обхаживай.
На тот момент я не заметила подвоха в его словах, он тогда еще не позволял себе так открыто и с таким наслаждением заколачивать мою самооценку под плинтус. И я искренне верила, что мы будем счастливы, первое время и впрямь посвящу обустройству семейного гнездышка, а потом что-нибудь обязательно найду. Потом родилась Мушка и, конечно, мысли о работе пришлось отложить. А с мужем все разладилось…
Нет, я не стала ни мамашей-клушей, ни толстухой в засаленном халате и бигуди. И книжки читала, чтобы не отупеть, и (главная страшилка молодых мам – муж охладеет и начнет ходить налево) выкраивала время на «супружеский долг», но вдруг резко перестала быть для мужа подходящей женой. Оказалось, что я не соответствую его требованиям ни по одному пункту. А с Мушкой он, хоть и возился охотно, катал на спине, замки лепил, но все равно она мешала его образу жизни. Он все никак не мог понять, почему нельзя поехать с друзьями за город, если ребенок с ангиной и температурой тридцать девять («ну, дай ей жаропонижающее») и почему нельзя на лето отправить дочку, которую я еще кормила грудью, к моей маме, а самим махнуть на море («перейдет на смеси, подумаешь»).