Набережную мы тоже проехали, и я поняла свое заблуждение, что не о чем тут было особо рассказывать. Девушка показала нам дом генерала Тучкова, который (генерал, не дом) стал прообразом Андрея Болконского из «Войны и мира», рассказала историю появления бородинского хлеба и легенду основания города.
- Мам, а мишке очень больно было? – осторожно поинтересовалась у меня Мушка, услышав, как князь зарубил секирой медведя, которого спустили на него язычники.
- Конечно, больно, солнышко, но он был очень злым, слышишь, нападал на людей.
Мушка с ее любовью к насекомым и к животным вообще была девочкой мягкосердечной и очень переживала, когда слышала, например, про охоту или читала в сказках, как кто-то кого-то съел. Я старалась честно объяснить ее реалии про хищников, что они неплохие, просто так устроено в природе, но если с этим Мушка еще мирилась, то любые преступления людей против зверей, ранили ее нежную душу. Я вот не помнила, чтобы в детстве меня как-то цепляли подобные моменты, хотя над убитой мамой олененка Бемби, помню, рыдала - это был первый диснеевский мультик, который нам показали в кинотеатре. Поэтому зачастую ее вопросы ставили меня в тупик.
К счастью, когда рассказывали про трагическую историю семьи Тучковых, Мушка отвлеклась, увидев за окном трех пуделей в ярких комбинезончиках, которых вела на поводке старушка и объяснять, почему умер мальчик, мне не пришлось. Но зато я подумала, как много Мушка может увидеть и услышать в нашей поездке того, что ей не нужно. По сути, вся русская история – это история войн и сражений, и, например, строительству каждого храма предшествовала какая-нибудь трагическая история.
Тут я вспомнила свое ночное решение не паниковать и утешила себя тем, что о несправедливом и сложном устройстве мира пусть лучше дочка узнает, когда я рядом и смогу многое объяснить ей, смягчая суровую правду и адаптируя факты для ее возраста.
Когда мы доехали до храма Иоанна Предтечи, все оживились и принялись доставать тысячные купюры, чтобы сверить, насколько совпадает исторический оригинал с его отображением.
- Простите, деточка, - меня осторожно тронула за рукав одна из туристок.
Она путешествовала вдвоем с мужем и до сих пор ничем не выделялась и беспокойства не доставляла. Обычная женщина за шестьдесят – старушкой ее назвать у меня бы язык не повернулся, держалась она прямо, одета была вполне демократично, не по-стариковски.
- Да?
- А когда к мощам-то приложиться будет можно?
- К каким мощам?
- Ну, как же, мы все храмы снаружи смотрим, а никуда не зашли! И вчера, и сегодня. Вот, - она нацепила очки и принялась читать по какой-то бумажке, - святых благоверных князей Феодора, Давида и Константина, Василия и Константина в Успенском соборе, Николая Чудотворца в Богоявленовском и соборе, Серафима…
- Позволите? – я потянула у нее из рук бумажку, не дожидаясь, пока она огласит весь список.
«Русь православная» было обозначено в распечатке с названием нашей фирмы в шапке. И хотя, большей частью, маршрут совпадал с нашим, я уже видела, что это – совсем другой тур. Неужели мы поймали чужих туристов? Да нет же, они были в списке: Анна и Георгий Светловы из Пушкино.
- Нюсечка, что тут у тебя? – спросил ее муж, подходя к нам.
На его боку болталась сумка, и я вспомнила, что оба паспорта и путевки хранились у него.
Я вежливо попросила посмотреть путевку, убедилась, что на бланках значится все-таки тур: «Вкусные места России» и тогда уже смело ответила Нюсечке:
- В нашей программе посещение монастырей не предусмотрено.
- Но, позвольте, - возмутилась она, - тут же написано.
- У вас программа другого тура, - пояснила я.
Она развернулась к мужу и затрясла бумажкой:
- Гоша! Ты куда меня привез? Ты что купил? Ты куда смотрел?
Оказалось, что Нюсечка давно мечтала прикоснуться к святыням, но ее муж, упорно не поддающийся ее уговорам обратить лик свой светлый к вере истинной, не стал особо разбираться, какой тур выбрать. Информация о домашних пирогах и вкуснейшей медовухе стала для него большим искусом, и он втихую рассудил, что и в этой программе церквей значится предостаточно. Можно и женушке любимой приятное сделать, и себя, любимого, простыми радостями не обделить. И смех, и грех, как говорится. Забегая вперед, скажу, что оставшиеся дни поездки Нюсечка так казнила своего благоверного за подлог, что все деликатесы стали ему поперек горла. И где хваленое милосердие и прощение ближнего? Но хотя бы к нам у Нюсечки не было претензий, что мы обманули ее с программой.