В этот момент многие из собравшихся подумали о том, какой длинный путь им пришлось пройти и как плотно этот путь был усыпан человеческими трупами. Идея побега возникла несколько месяцев назад, и только теперь заключенным удалось вплотную приблизиться к ее достижению.
Перед заговорщиками стояло сразу несколько проблем: пулеметы на вышках, стены и колючая проволока под напряжением, тянущаяся по гребню стены. Проблема была и в том, куда бежать, стоит ли пытаться поднять основной лагерь? Но все-таки все эти проблемы в той или иной степени удалось решить. Решить удалось, но какой ценой? Вспомнились двадцать пять офицеров из двадцатого блока, которых накануне увели, а через день штубендисты видели их обезображенные трупы сваленными возле крематория. А ведь среди них были люди, непосредственно участвовавшие в организации побега, они умерли, но не раскололись. Вспомнился и Генка Мордовцев, убитый старостой после того, как все-таки добыл карту окружающей лагерь территории; вспомнились многие другие, которые так стремились приблизить этот день, но не дожили до него.
Так как заключенные двадцатого блока не выводились для работ, соответственно, представления об окружающей лагерь местности ни у кого не было. С этой проблемой было решено обратиться в основной лагерь к соседям, ежедневно выводившимся на работы. Для этого через штубендистов, вывозящих трупы в крематорий, удалось передать записку с просьбой нарисовать карту окружающей местности и передать ее в двадцатый блок. Ответ ждали целый месяц, наконец получили. Карта худо-бедно дала возможность определить основные направления движения групп беглецов в случае успешного побега.
Самой слабой и, как предполагалось, самой кровавой частью плана был штурм пулеметных вышек. Вышки были вооружены спаренными пулеметами MG-38. Обычно дежурство на вышке нес один охранник. Если немцы сумеют организовать перекрестный огонь одновременно с трех точек, с такой огневой мощью из барака просто никто не выберется.
С целью захвата вышек было принято решение обеспечить гарантированный захват одной из них. Для этого основные силы атакующих планировалось бросить на центральную вышку, а на две другие посылались группы для отвлечения внимания. Дальше, после захвата центральной вышки, уже пулеметным огнем с нее подавить две остальные.
Для того чтоб подкрасться поближе, начали рыть подкоп, но, к сожалению, ввиду жесткого грунта и отсутствия инструментов, эту затею пришлось оставить. На штурм придется идти напрямую, из барака.
Колючую проволоку, находящуюся под напряжением, планировалось замкнуть мокрыми одеялами и одеждой и потом уже перебираться через стену.
Следующей проблемой были староста и его свита.
У всех присутствующих было огромное желание удавить всех шестерых, но побоялись того, что тихо кончить шестерых не получится. Также приняли во внимание и то, что староста спит отдельно и, кроме как своих приближенных, к себе в комнату никого не пускает, следовательно, без их привлечения ликвидировать его тихо не выйдет. Как бы противно ни было, но приняли решение договариваться с Мишкой-татарином, Адамом и Володькой. Чтобы у них не возникло желания купить себе свободу, сдав беглецов, договариваться решили перед самым побегом.
Был большой соблазн поднять весь лагерь, но это требовало согласованности действий, а при сложившемся канале связи с остальным лагерем был огромный риск перехвата информации о времени восстания немцами. В этом случае им даже ничего делать не придется, просто усилить в нужное время караулы, и бунтовщики сами бросятся на изготовившиеся пулеметные расчеты.
Подготовка к побегу проводилась в условиях абсолютной секретности. В общей сложности до момента начала активных действий о побеге знало не более сотни человек. Большая часть заключенных оставалась в неведении, и поставить их в известность планировалось непосредственно перед «операцией».
— Итак, как и договаривались, на штурм пойдем в час ночи — к этому времени сменившиеся эсэсовцы уже заснут; а те, что будут нести караул на вышках, устанут и промерзнут. С поляками и татарином поговорим в двадцать три ноль-ноль. Саш, это за тобой!
— Слушаюсь, товарищ полковник! — ответил узник лет тридцати, майор Александр Леонов.
— Поговоришь, и, если согласятся, глаз да глаз за ними, никуда не выпускать. Не согласятся — значит, действуем сразу: валим этих троих, голландцев и старосту, а дальше по плану. Если эти трое согласятся, в помощь им людей надо дать, голландцы парни крепкие, могут и вырваться. После этого я обращусь к остальным и посвящу их в наши планы. С этого момента на открытую подготовку у нас будет два часа. Штурм вышек по моему сигналу.