Вечером, когда мы втроем сидели у костра — Пятаков и Гар как обычно уединились в своей палатке, — я осторожно намекнул Селезенкину:
— Странный он какой-то, Гар. Ненормальный… С вами интереснее, Сергей Иванович.
Начальник отряда ничего не успел ответить, как в разговор встряла Валька:
— Глупости болтаешь, Вяткин. Совершенно он нормальный. Нечего на человека напраслину возводить. Сергей Иванович, если он не хочет, можно я пойду завтра с Севой?
Селезенкин пожевал губами и, не глядя на нас, невнятно произнес:
— Ладно, только без глупостей.
И вот мы снова пробираемся по тайге с Сергеем. Снова лазим по обнажениям, он делает зарисовки, фотографии, что-то пишет в пикетажке, отбирает образцы. И увлеченно рассказывает мне о Земле и о геологии.
А вечером…
Я вздрогнул от сердитого крика Пятакова:
— Я говорил! Я предупреждал! Черт его знает, что такое! Он выскочил из палатки на одной ноге, размахивая черной лентой. Сунул ее под нос Селезенкину. — Пусто… пусто… уважаемый Сергей Иванович! Вот так-то! А посмотрели бы вы, что творится с золотом. Можно подумать, что по всей дороге лежали самородки.
Сергей Иванович нахмурился, мельком взглянув на ленту и продолжал сосредоточенно есть кашу. Потом вдруг повернулся к Вальке. Шумно втянул воздух:
— Духи.
Изучающе оглядел ее.
— И помада. Сережки, небось, золотые? Возможно, и еще что-нибудь? По какому случаю парфюмерно-галантерейная выставка?
На глазах у Вальки навернулись слезы. Она вскочила, зло швырнула ложку и скрылась в палатке. Селезенкин позвал:
— Сева!
Гар вышел из палатки, подошел к костру. На его красивом лице застыло обычное бесстрастное выражение.
— Раздевайся.
Гар повернулся и скинул куртку. Сергей Иванович дотронулся до его плеча. Гар застыл и… вдруг его спина раскрылась. Я остолбенело глазел на бесчисленные ячейки, из которых состояло его нутро. Пятаков и Селезенкин, сблизив головы, рассматривали их.
— Блок экспресс-анализа элементов в растительном покрове кажется сегодня функционировал нормально…
— В чем же нарушения?
— Во-первых, анализатор запахов вышел из строя, вот этот, под механизмом рудоискательской лозы, которая работает на физиологическом растворе в электромагнитном поле…
— И всего-то, а вы поднимаете панику, Пятаков.
— Но и цветовые фильтры не в порядке, и с золотом…
— В общем, ничего страшного, Пятаков. Закройте его.
Сергей Иванович вернулся к своей каше. Случайно подняв глаза, увидел мое лицо. На нем, наверно, достаточно полно отражалось мое душевное состояние, потому что он, несмотря на мое молчание, пояснил:
— ГАР — это Геологический Автоматический Робот для самостоятельного изучения иных планет. Проходит испытания у нас. И вот обнаружились первые дефекты. Слабость к женскому полу — духам, помаде, украшениям.
Он криво усмехнулся. Добавил:
— Будем надеяться, что у марсианок вся эта парфюмерия и галантерея не в таком почете…
(]968)
Экскурсия в палеозой
Команда нашего двора проигрывала. И тут неожиданно мяч оказался у Леньки. Он рванулся с ним к воротам противника, изо всех сил поддал ногой. Мяч высоко взвился и исчез за забором. Там что-то зазвенело. Игроки обеих команд облепили забор. По неписанному правилу загнавший за забор мяч должен был сам его и доставать. Ленька предварительно заглянул в круглую дырку от выпавшего сучка. В высокой траве мяча не было видно. Вздохнув, он с помощью Петьки вскарабкался на забор и спрыгнул в крапиву. Огляделся. Сначала увидел разбитое окно, а под ним высокого старика, с удивлением, словно диковинную птицу, разглядывающего их мяч.
— Здравствуйте.
Старик обернулся и озадаченно уставился на Леньку поверх очков.
— Ты как здесь очутился, мальчик?
Ленька неопределенно махнул в сторону забора:
— Я оттуда.
— Ну, заходи.
И старик пошел в дом. «Нотации читать будет», — уныло подумал парнишка. Пока поднимались по лестнице, успел все ему выложить:
— Это я разбил стекло. А мяч у нас общий. Его надо вернуть ребятам. На стекло я денег у отца попрошу…
В просторной светлой комнате старик водрузил мяч на стол.
— Давай знакомиться. Меня зовут Илья Онуфриевич Лаврентьев. А тебя?
— Леня.
— Учишься?
— В седьмом классе.
— А какие предметы тебе нравятся больше всего?
— География. И история. Я, когда вырасту, буду путешественником.
Лаврентьев задумчиво посмотрел на Леньку.
— «Машину времени» Уэллса читал?
— Ага. Интересная книга. Только нам учитель физики объяснил, что такой машины не может быть.
— Ну, если учитель говорит, то конечно. А хотел бы покататься на такой машине?
Ленька улыбнулся: разыгрывает. Но все равно лучше, чем нудные нотации. И, не задумываясь, ответил:
— Конечно.
Илья Онуфриевич тяжело поднялся и сказал:
— Тогда пойдем.
Они поднялись по крутой лестнице, которая закончилась маленькой площадкой. Лаврентьев повозился с какими-то переключателями, щелкнул замком и распахнул овальную дверь.
Помещение было очень большое, округлое. Куполом нависал потолок. Стены, без окон, были матовыми, какого-то белесого оттенка. В центре помещения стоял большой черный агрегат. Около него — вращающееся кресло. Лаврентьев пощелкал тумблерами агрегата и повернулся к Леньке:
— Это прогулочная машина времени. Так куда поедем?
Ленька озадаченно посмотрел на черную доску пульта. Среди рядов кнопок притаились рычажки. По бокам пестрели цифры с множеством нулей. Показал наугад.
— Значит, 350 миллионов лет назад? Попытаемся.
Илья Онуфриевич передвинул какой-то рычажок, нажал на кнопки. Стены помутнели, затем заструились гигантскими полосами и зигзагами. «Похоже на полет в ракете», — решил Леня, поудобнее устраиваясь в кресле. Впрочем, в ракете ему летать до сих пор тоже не приходилось. Между тем, мелькание полос нарастало, убыстрялось. И вдруг разом оборвалось. Все пространство за стенами машины времени заполнила голубоватая дымка. Внизу она быстро густела. И вот из нее навстречу поднялась зеленоватая волна. Лене показалось, что пол качнулся: И верно, началось мерное покачивание. Они поплыли. Волны одна за другой набегали откуда-то издалека. Леня никогда раньше не видел моря. Только по телику. Это было оно! Серое пасмурное небо нависло неприветливой свинцовой крышей. Бескрайняя водная гладь была совершенно пустынна. Никаких признаков жизни.