ительно - насколько же внутренне слепым и недогадливым был я сам в течение последней четверти часа! А ведь всего-то и надо было, что вспомнить несколько коротеньких фраз, сказанныx нами друг другу на скамейке перед аптекой: "Почему вы подошли ко мне на вокзале? - "Потому что вам нужна была помощь". Ах, если бы я только не впал в этот совершенно дурацкий ступор после ее слов "Вам опять стало плохо?", если бы разговор продлился еще чуть-чуть дольше, какой угодно разговор! Кажется, тогда еще часы на церкви что-то там пробили; можно будет сопоставить с расписанием поездов, на которых я ехать хотел, потом справиться у соседа, когда он занес ко мне журнал... А, впрочем, ерунда все это, какая разница, какая, в конце концов, разница! Cовершенно не важно, в какой зависимости тут находились слово и дело и в какой именно череде следовали они друг за другом. Да и вообще, все мои "многомудрые" рассуждения о временной и причинной связи происходивших со мною в то воскресенье событий казались мне теперь абсолютно излишними и чуть ли не высосанными из пальца. Вполне возможно, что они вообще никакого касательства друг другу не имели, а представляли собой отдельные меты судьбы, на которые люди со сходным типом характера и в сходных, вообще говоря, вовсе не таких уж и редких обстоятельствах, реагировали похожим образом: писали стихи, разумеется, разные просто в силу совершенно разного таланта, но тем не менее аналогичные по настроению, получали ответную реакцию о них наиболее соответствующими эпохе способами, пытались представить себе иные, менее тяжелые и гнетущие их реальности, а что может быть более естественным? Конечно, имелось по-прежнему абсолютно необъяснимое временное совпадение как по заказу моих садовых мытарств с выкладыванием работы о Пастернаке в интернете, которое так взвинтило меня. Но, с другой стороны, разве не ту же поразительную одновременность открыл я только что? Да будь хоть и она, так сказать, со знаком "-", помножив минус на минус, я получал в результате плюс. Да что значит - получал, когда даже во вполне совершенном виде - уже получил, судя по абсолютно, на сто восемьдесят градусов, повернувшемуся настроению!Нет, хватит заумностей и невнятностей, хватит! Единственно важным и для меня сейчас совершенно несомненным было то, что дама говорила о немедленной помощи мне и неотложка в образе журнала, действительно, появилась у меня дома в тот вечер незамедлительно. Продолжением экстренной терапии, несомненно, был и сон, упрямо возвращавший меня от шахмат к моей мимолетной знакомой, не имевшей к ним, похоже, никакого отношения. Но поскольку я, отравленный страхом, паникой и их последствиями, даже после полученной во сне подсказки не смог понять, что лечение уже началось - и в чем именно оно состоит, разумеется, тоже, - тo доктор вместе с лекарством затаились до лучших времен в полной целости и сохранности. А я, не воскресший в то воскресенье, был обречен ждать этот вторник с его повторением пройденного на новый лад. Все начиналось сызнова, и по тому, как тепло и уютно на душе вдруг стало мне на разошедшемся не на шутку ливне, я понял, почувствовал, угадал: "И слава Богу, что так!" Во мне вдруг воцарилось удивительное спокойствие, чувство и вообще, не слишком хорошо знакомое мне, а с такой силой и ясностью - и вовсе уж с незапамятных времен. Вымокший до нитки, я совершенно не замечал этого, наслаждаясь блаженной безмятежностью, окутавшей меня, словно сошедшая на меня благодать, причем мне было абсолютно все равно, откуда именно! Кто-то как будто легонько обнял меня за плечи и шепнул в самое ухо: "Не надо бояться!" Одиночество, о котором мне только и было, что потолковать с приятелем-скворцом, но мыкать приходилось лично, теперь больше не угнетало и не окутывало меня. И страх исчез, словно только что вместе с грудой старых бумаг я и его выкинул на помойку, а дождь смыл из моей следы остатки и того первобытного, унизительного ужаса, который вверг меня в невменяемое состояние неделю назад, и боязнь быть статистом в пьесе не по моему сценарию, и - уж заодно - любые опасения прикасаться к неизведанному или еще не понятому в прошлом, настоящем и будущем! Подумать только - ведь и часа не прошло с тех пор, как я уныло стоял у окна на террасу, съежившись и втянув голову в плечи в ожидании новых возможных и чуть ли не неизбежных подножек судьбы. Воистину, колебания моего настроения приобретали в последнее время совершенно истерический размах, и пусть я по-прежнему понятия не имел, чьему велению или хотению этим обязан, но зато передо мной отчетливо начинало вырисовываться, чем мне теперь предстоит заниматься. Формула о порядке в доме как основной предпосылке порядка в голове, выдуманная мною для самоутверждения и сильно отдающая кондовым мещанством традиционного местного посола, оказывалась, таким образом, удивительно точной! Сплавив в контейнер остатки бумаг, уже расползавшихся у меня в руках противным клейким бурым комом, я повернул к дому кратчайшей дорогой, не обращая внимания на то и дело разверзавшиеся передо мной лужи совершенно эпических размеров и засунув за пазуху журнал, в чудодейственных лекарственных свойствах которого мне не терпелось убедиться как можно скорее. Ничего другого мне в голову не шло, и где-то на полдороги я, в оправдание собственной недалекости, подумал, что если "всякому овощу - свое время", то, наверное, и лекарству - тоже. И снадобье, и пациент, возможно, просто должны были еще созреть до полного соответствия друг другу. Ведь вот и возымевшее такое поразительное действие на моего интернетного знакомого послание, которым я разрешился после довольно долгого и безыдейного молчания, было по сути дела проповедью, тоже упоминавшейся за день до того моей дамой в ее так поразившем меня замечании о моей явной предрасположенности к экскурсоводчеству и его формах и целях. Это, однако же, никак не всколыхнуло меня в позапрошлый понедельник, так, кто знает, быть может, обнаруженный до срока, ну, допустим, четыре, пять, шесть дней назад, завалившийся за вешалку журнал тоже не оказал бы на меня сегодняшнего воздействия. Задавленный стрессом и с "замыленной" от неотвязных мыслей о работе и только о ней головой, я мог, скажем, выбросить его, даже не обратив внимания на обложку, как, кстати, всегда и делал. А мог бегло пролистнуть от конца к началу и до статьи о клубе слепых болельщиков вовсе не добраться. "Да ее и в принципе могло в журнале тогда еще не оказаться! Да и самого журнала, собственно, тоже, разговори ты даму у аптеки хоть каким-нибудь образом! Зачем, в самом деле нужна неотложка, ежели гомеопатия прекрасно помогает!" - вдруг толкнул меня под локоть появившийся откуда ни возьмись бесенок, но ни бороться, ни дискутировать с ним времени у меня уже не было, потому как в этот момент я, немного повозившись в темноте с замком, шагнул в прихожую и обнаружил, что вода хлещет с меня на пол, будто из грозовой тучи. Тут уж волей-неволей пришлось ненадолго забыть обо всех предсказаниях и предрасположениях - сейчас эти хитрые материи просто-напросто рисковали утонуть вместе со мной. Однако за то время, пока я огромным, деловитым гусем шлепал босыми ногами, оставляя повсюду мокрые следы, развешивал для просушки верхнюю одежду, засовывал в стиралку нижнюю, почти такую же мокрую, и переодевался, мой исследовательский зуд ничуть не уменьшился. Чувствуя себя после душа заново родившимся и успев по дороге засунуть в рот большой кусок кекса с изюмом, я уселся на диване с журналом наизготовку и снова, теперь уже с чувством, с толком, с расстановкой, принялся за статью, ожидая новых и непосредственно ко мне относящихся открытий и откровений. Но сколько ни вчитывался я, сколько ни пытался за каждой фразой увидеть некий, одному лишь мне адресованный призыв, все было впустую, хотя минут через 20 я вполне мог более-менее уверенно повторить весь текст наизусть. Никакого двойного дна, никакой связи со мной, моими встречами, видениями и обступающими меня со всех сторон совпадениями я не мог усмотреть даже намеком. Первое впечатление о репортаже, возникшее у меня с час назад при беглом его просмотре, никак не менялось: "Важно, интересно, актуально, но я-то тут при чем? И вообще, "где Кура - и где мой дом?" Я отложил журнал, сделал несколько кругов по комнате, постоял перед книжными полками, подошел к двери на террасу, но вместо сада, уже полностью укрытого черным пологом позднего вечера, увидел в стекле лишь свое отражение. Похоже, что это место становилось прочным отправным пунктом во всех моих путешествиях, мнимых и реальных. Кажется, я выруливал в очередной тупик, но мне ужасно, ужасно, ужасно не хотелось сдаваться и признавать удивительные совпадения временных и тематических совпадений в то воскресенье лишь простыми, простыми..., э-э-э..., простыми совпадениями. Эта мысль крайне не понравилась мне уже одной своей катастрофической тафталогией, и прежде, чем примириться с ней, я был вполне готов провести еще одну генеральную уборку всего дома, дабы опять навести ясность в голове. Затем ко мне в гости пожаловала совсем уж свежая идея: а не является ли репортаж типичным ложным следом, призванным сбить меня с толку, панталыку и верного пути? Сгоряча я было отправил ее в мусорный контейнер вслед за недавно канувшими туда "премудро-пискарскими" рефлексиям