согласилась она, - нам сегодня уже человек десять звонило, вы уж, верно, последний будете. К тому же вам изрядно повезло, - закончила она не совсем связно. "Мне - и повезло, вот чудеса!" - подумал я и, поневоле заинтересовавшись, переспросил. - Повезло, повезло, - повторила она, - даже дважды. Во-первых, мы переезжаем, только еще не знаем, куда, Так что следующего заседания скорее всего не будет, а, может быть, и еще одного. Собственно, мы даже сегодня уже довольно рано закруглились; это я задержалась немного, чтобы кое-какие итоги подбить, но тоже уже одной ногой за дверью, так что минут через десять вы и меня не застали бы. Да. Ну-с, так чем же я полезна-то могу быть? На этом обмен верительными грамотами можно было считать завершенным, а я по-прежнему не имел ни малейшего понятия, о чем же, конкретно, я собираюсь говорить и спрашивать! Я взглянул на часы - уже половина! На эканье, беканье, меканье и тому подобный скотный двор у меня уже элементарно не было времени. Я вздохнул поглубже, но даже и тут вряд ли сумел бы сразу выдавить из себя что-либо более дельное, нежели "э-э-э, видите ли, как бы это сказать, понимаете...". Однако тут до меня удары часов нашей деревенской церкви, Бог знает каким образом пробившиеся сквозь дождь и стены, вот они-то и столкнули меня с берега в холодную воду. - Полторы недели назад, в воскресенье, в районе Центрального вокзала я встретил одну даму, - начал я так спокойно, будто читал отрывок из книги. - Понятия не имею, кто она и как ее зовут, знаю только, что она наша болельщица, причем, похоже, очень рьяная, раз на ней была футболка из самой последней коллекции. С ней была собака... - Собака? Какая собака? - Э-э, лайка. И черные очки. И собака, значит..., - простой вопрос отчего-то разом сбил меня, и я зачастил. - Да, так вот, я забыл ей передать что-то очень важное... Совсем забыл сказать,что .. И, в общем, подумал, что, вы с вашим клубом могли бы... - Вы отдаете себе отчет, что вы говорите?! - она резко и зло прервала меня, и я подумал, что, вероятно, здорово ошибся, представляя ее довольно корпулентной особой. - У нас здесь что, дом свиданий? Контора по знакомствам? У нас клуб для людей с ограниченными физическими способностями? Вы лично к таким относитесь? - Нет! - я едва успел проглотить едва не сорвавшееся с языка "слава Богу". - А, ну тогда, наверняка, с альтернативными умственными, у нас, знаете, и такие есть, несчастье-то людское куда как многолико! Тогда вам среди них самое место! Нет, вы подумайте: статью прочитал, выводы сделал и шутки шутить на ночь глядя вздумал! - Какие шутки, какие шутки! Она слепая, понимаете, не я, а она! И очки черные, непрозрачные, и тросточка специальная в руках, c которой она, по-моему, очень лихо управлялась, и собака-поводырь в упряжке. И болельщица, как я понял, записная! Где мне ее искать, как не у вас, если мне позарез ей кое-что сказать и передать надо! За поздний звонок извините, конечно, но вы же, в конце концов не дома и не спали, еще и сами сказали, что мне повезло! Так доведите это везение до победного, если можете! - Вы когда-нибудь слыхали о таком понятии, как приватная сфера человека? - уже спокойнее сказала она. - А вы в самом деле не можете себе представить, что речь идет не о кулоне, который она оставила на моей прикроватной тумбочке, и не о записной книжке, забытой мною на ее? Я видел и говорил с ней, наверное, минут 30-35, от силы три четверти часа, пока провожал ее от вокзала до аптеки на пешеходке за бельгийской кондитерской, может быть, тоже знаете ее, она одна-единственная там. - Знаю, заходила как-то пару раз. Ну и что? - Да в том-то и дело, что ничего! Ни-че-го! Довел, подождал на скамейке, а потом ее машина забрала. Брат забрал, вроде бы! Бред какой-то: как собаку ее зовут, знаю: Тальма; как брата - тоже: Вальтер, а она так белым пятном в эти полчаса и осталась. Да мне, собственно, и спрашивать-то ни к чему было. Ну, обменялись мы парой фраз, глупо ведь идти и совсем молчать. Так я только сейчас, через полторы недели, сообразил, что самого-то главного и не сказал, то есть, по сути, вообще ничего не сказал, хотя надо было обязательно! Вот, буквально, час с небольшим назад! И тут как по заказу журнал с заметкой о вашем клубе под рукой оказался, так что, может, везти мне начало даже до звонка вам. Вот я подумал, где же, как не у вас, мне ее найти пытаться. То есть, ясное дело, на нет - и суда нет, чем бы это "нет" ни было обусловлено и приправлено. Ничего не попишешь, придется, стало быть, другие варианты продумывать. То есть, понятное дело, что официальные пути, ну, там, банк ее у пешеходки или Управление Здравоохранения при Горсовете, надо из головы выкинуть - я ведь не полиция и не прокуратура, а она не подследственная, но неофициальные тоже вовсе не безнадежны. Вот, скажем, питомник, где собак-поводырей обучают и тренируют - их, наверняка не очень-то и много. Или аптека - там ее, вроде бы, знают и по поводу лекарств извещать обещали, да и в старую, в переходах под вокзалом, тоже можно наведаться, Или, допустим, в бельгийскую кондитерскую на углу - черт, возьми, должны же ее где-нибудь да помнить, тем более, что забыть такую даму, как она, как раз намного сложнее! - я прямо диву давался, настолько связно и беспроблемно, сами собой, в совершенно готовом виде, словно давным-давно найденные и обдуманные, возникaли у меня в голове и на языке все эти возможности по поиску дамы с собачкой. - Или вот, опять же, футбол... - А вы, позвольте поинтересоваться, по профессии кто? - она вдруг перебила меня на полуслове теперь уже явно заинтересованным голосом. - Я? Инженер-строитель в конструкторском бюро. А что? - Не в коня корм, вот уж, точно - не в коня корм! Вам бы да с вашими фантазиями и энергией не в бюро сидеть, право слово, а в частном детективном агентстве работать. Вот, кстати, и еще одна возможность, очень даже многообещающая - для них, это, наверняка, плевое дело при таких-то наводках, да только стоит это, говорят, совершенно баснословных денег! - Ну да, ну да! - я не понял, насколько серьезно она это говорил, но на всякий случай решил не выводить ее из себя ответной иронией. - А деньги, кстати, далеко не самое важное в данном случае. Вот, кстати, вы, наверное, знаете, как когда-то высказывались о нашей команде бабульки одного с ней года рождения? - Э-э, да... Что-то такое, помнится, типа "это не вопрос жизни и смерти, а гораздо серьезнее". Нет? - Зачет! - улыбнулся я. - Так вот теперь у вас есть заодно и представлении о важности моей проблемы тоже. - Вот прямо так буквально? - спросила она тихо-тихо, почти шепотом. - Ну, во всяком случае, весьма близко к тексту. Нет-нет, вы не подумайте, здесь, упаси Бог, не о рецепте с ужасным снадобьем речь идет, который как-то не в те руки попал! - я все-таки сдал немного назад. - Или о чем-то подобном, что в прямом смысле совершенно катастрофические последствия для чьей-нибудь жизни имеет. Хотя, кто его знает, иногда переносный смысл никак не менее важным, чем прямой оказывается! Для меня, в любом случае, они оба с того дня так тесно сплелись, что и не расцепить. В общем, дама эта как-то вдруг самой подходящей веревочкой представилась, за которую, ежели потянуть, то весь клубок благополучно распутать можно. А конца у веревочки, как выяснилось, и нет... - М-да, - вздохнула она и после небольшого молчания повторила, - м-да... В общем так, сейчас уже очень поздно, и я, честное слово, совершенно не знаю, что обо всем этом думать, совершенно. Поэтому: абсолютно ничего не обещаю и не гарантирую, но, если я завтра все-таки не выкину из головы вашу небывальщину в самом что ни на есть прямом смысле... Да нет, - прервала она себя и вздохнула, - верно уж, не выкину, раз до сих пор с вами разговариваю, в общем, вы мне хотя бы опишите ее, эту вашу даму, авось кто-нибудь из наших когда-нибудь да где-нибудь... Только имейте в виду, я и тогда сама буду решать, связываться с вами дальше или нет - во всех смыслах! - Да-да, конечно, разумеется, на любых ваших условиях, - зачастил я и осекся. Вот ведь штука: умея детально и в мельчайших подробностях рассказать об историческом событии или, например, футбольном матче, я всегда был абсолютно беспомощен в описании черт лица человека, даже хорошо знакомого мне, хотя, естественно, в любой момент мог вызвать его в памяти. Я оказался бы самым никудышным свидетелем, составляющим, как это принято в детективах, фоторобот преступника по методу Агафьи Тихоновны, с легкостью прикладывавшей "губы Никанора Ивановича к носу Ивана Кузьмича". В моем представлении любое лицо существовало в раз и навсегда присущем ему единстве черт, разъять которые на части рассказом о них в отдельности или составлением из готовых матриц-кубиков было для меня лично почти невозможно. Основываясь на этом своем общем впечатлении, едином и неделимом, я, конечно, мог бы поставить описываемого человека в соответствие с хорошо всем известным прототипом: актером, спортсменом политиком - и тем самым дать собеседнику неплохое представление о чертах его лица. Но тут этот метод тоже не годился: у нас с дамой из клуба были явно совершенно разные базы данных. Поэтому после нескольких бессвязных попыток я замолчал. - Ах, мужчины, мужчины, - вздохнула моя невидимая собеседница. - Даже когда припрет, не могут ничего путного из себя выдавить. Небось, если бы дама ваша в купальнике была, вы