капелек с балкона лужица махонькая образовалась - воробей бы лапок особо не замочил. Так она не только с места не сдвинулась, но даже и тона в разговоре не потеряла, а только легкий полувзмах ладонью сделала рядом с собой - сюда, мол! И при том в своем величии она прекрасно знала, что этого вполне достаточно будет! - И таксист послушался? - Ха, попробовал бы не послушаться! Не знаю, уж, какие меры у нее на этот счет в запасе имелись, но он, судя по всему, ее арсенал довольно точно оценил, даже из машины не вылезая! И тут я подумала, что редко когда видела такое удивительное соответствие характера человека и его фамилии. - Так вы ее, выходит, знали? - Да ну, какое, знала - нет, конечно, откуда! Я просто сложила 2 и 2: если она, как я была уверена, близкая родственница своего спутника, а он владелец бюро, название которого на большой вывеске у входа, то, стало быть... - А-а-а, так название бюро - это фамилия, - догадался я. - Ну да, наверняка. Бюро „Кёниг“. Стало быть, и она тоже королева, хотя бы урожденная. И вела она себя, действительно, совершенно по-королевски! И потом еще, садясь в машину, она... Легкая, стремительная молния ударила рядом со мной, а вместо грома я услышал слова дамы, сказанные у аптеки ее брату Вальтерy: "Ваше величество сегодня необыкновенно милостивы!" - Пари держу, обычное совпадение! - снова подал голос бесенок. - Не бери в голову! - Это было экскурсионное бюро! - уверенно сказал я. - Да, экскурсионное бюро "Кёниг", сегодня вот только открылось. Вы что, ясновидящий, или были тут сегодня? - Адрес! Бога ради, адрес бюро! Пожалуйста! - почти заорал я. - Господи, да что ж это с вами - то одно, то другое! Не знаю я точного адреса. Наш у вас есть, а бюро это находится на другой стороне улицы, дома за три или четыре от нашего. Сейчас в окно посмотрю, подождите. - Послышались шаги и звук поднимающихся жалюзи. - Вы слушаете? Это в четырех домах от нас, рядом с французским кафе "Le bon homme", где мы с подругой встречались, но номера не видно. Там, похоже, и сейчас еще гости сидят: и окна горят, и машин рядом полно. "Конечно, "Le bon homme", то есть, по-нашему, хороший человек, или "gutman", или, если угодно, "goodman", а как же иначе!", - подумал я и из чистого озорства спросил: - А кафе ведь, наверняка, тоже совсем недавно открыли, нет? - Да-а, - удивленно отозвалось в трубке, - в начале прошлой недели, но оно уже на прекрасном счету, и от клиентов отбоя нет. Столик на вечер надо специально заказывать и говорят, что уже чуть ли не на месяц вперед все расписано! А вы, кажется, просто-таки заочные экскурсии можете проводить по нашему захолустью. "Кёнигу" в пику. С таким даром предвидения вам легче легкого будет вашу даму отыскать! Кстати, мы так о ее приметах и не договорились... - Спасибо, - ответил я, - уже не актуально. Собственно, вы теперь сами можете рассказать мне ее приметы, а я, пожалуй, запишу их, как следует, на всякий пожарный! Дело в том, что вы видели ее несколько часов назад говорящей с братом. - Но она же вовсе не была слепой! Послушайте, вы меня здесь разыгрываете от нечего делать, что ли? - Ну, от слепоты ведь излечиваются, - сказал я. - Не от той, когда собака-поводырь нужна, - возразила она. - И не в десять дней. - Понимаете, похоже, иногда для этого и одной ночи достаточно, - сказал я, вспомнив свой сон. - С другой стороны, бывают случаи, когда и половины жизни не хватит, чтобы только лишь осознать, насколько ты слеп. Она молчала, и я, взглянув в очередной раз на часы, решил, что пора закругляться, ведь я еще так много хотел успеть сегодня. - Знаете, вы в самом начале сказали, что мне повезло, а я, грешным делом, в душе не очень вам поверил. Так вот: с вашей легкой руки, не просто повезло, но сказочно повезло. Можно даже сказать, что я вообще сорвал банк. И дай вам Бог в жизни такого же везения всякий раз, когда на кону будет стоять ваша судьба и судьба ваших близких. - Почти до слез.., - чуть ли не дословно повторила она после короткого молчания слова из письма моего знакомого. - Вам бы проповеди, что ли... - Да, она мне тоже так и сказала, да я тогда как раз слепым был и не сумел правильно услышать! - ответил я. Наверное, мне надо было как-то по-особенному поблагодарить эту славную, совершенно не знакомую мне женщину за ее доброту, и вечную и неизбывную готовность помочь ближнему, и уж, во всяком случае, за редкостное терпение, с которым она встречала мою взбалмошную невнятицу. Однако ни сил, ни - главное! - времени у меня на это уже не было, и прощание вышло явно скомканным, но мне кажется, что она, умница, тонко чувствующая нерв собеседника, поняла причину и не держала на меня зла. Я быстро подсчитал, что если не стану терять времени дома и пробегусь немного, то вполне могу успеть на последнюю электричку в центр. Городское метро, одна из линий которого вела почти до самого экскурсионного бюро, работало, конечно, по совершенно другому графику, чем днем, но, вроде бы, последние поезда следовали до самой полуночи. В общем, проезд в один конец был вполне обеспечен, а о последующем я и думать не думал. При этом мне почему-то казалось исключительно важным добраться до "Кёнига" еще сегодня, так сказать, до двенадцатого удара часов, поэтому об откладывании поездки на более удобное время, хотя бы до завтра, и речи быть не могло. Как и полчаса назад, перед телефонным звонком, я не имел ни малейшего представления, что я буду делать в бюро или около него, ежели к моему приезду оно окажется уже закрытым, а это было, в принципе, единственным возможным вариантом для такого времени. В принципе - но не сегодня, так как прием гостей, затянувшийся, по словам дамы из клуба, до самого позднего вечера,давал мне некоторые шансы, а потому надо было спешить. Впрочем, нестись, сломя голову, мне слава Богу, не пришлось. Едва я, застегивая на ходу куртку, вымахнул на нашу поселковую магистраль, пытаясь сообразить, не лучше повернуть в противоположную сторону к другому полустанку, через который по-прежнему продолжали пускать в город большинство пригородных поездов, как на другой стороне улицы, метрах в пятидесяти от меня, затормозило такси, из которого начала шумно вываливаться развеселая компания. Я наддал, плюхнулся на сиденье едва ли не на колени к последнему из выкарабкивающихся гуляк, проверил бумажник в куртке и перевел, наконец, дух. Мы домчались минут за двадцать; дороги в этот час были почти пусты, а редкие светофоры приветливо мигали нам зелеными огоньками. В качестве ориентира я назвал водителю адрес Клуба болельщиков, который, как я и предполагал, оказался расположенным в большом, трехэтажном здании Евангелического центра. Моя телефонная собеседница, очевидно, уже успела за это время уйти домой, потому что ни в одном из окон Центра света не было, а вот впереди наискосок, через несколько домов, ярко горели в высоком цокольном этаже витрины под здоровенным, выдающимся чуть ли не до середины тротуара, балконом. Небольшой изгиб улицы не давал мне разглядеть из такси, что это за здание и есть ли кто-нибудь внутри. Машин перед домом, впрочем, было всего-ничего, и намеренно медленно расплачиваясь, я все лихорадочно решал, не попросить ли мне шофера подождать меня минутку-другую, пока я схожу и проверю, что и как. - Да, ну так что: туда, сюда, или? - не выдержал наконец таксист, понимая, очевидно, причину моей медлительности. - Все в порядке, поезжайте, спасибо, - ответил я, подумав, что покупал билет только в один конец, а когда, откуда и куда возвращаться, я теперь всегда буду решать на вольном воздухе, а не в тесноте наемной машины. Я быстро пересек пустынную улицу по диагонали, и с каждым шагом ее чуть искривленная перспектива поворачивалась ко мне под немножко другим углом. Казавшиеся издалека едиными витрины разъехались в стороны, подобно двум крыльям театрального занавеса, между ними виднелся теперь неширокий простенок с крылечком о четырех ступеньках и двумя дверями. Левая, ближняя ко мне, вела в кафе "Le bon homme", где несмотря на близящуюся полночь там и сям сидели еще за столиками, а правая, дальняя, - в столь же хорошо освещенную, но, казавшуюся совершенно пустой приемную конторы, название которой, "КЁНИГ", было написано на большом, очевидно, временном транспаранте, растянутом над витриной, и словно отражалось в буквах на разноцветных воздушных шариках, всплывших под ее верхний край. Я немного потоптался перед витриной, пытаясь заглянут вовнутрь с различных точек и под разными углами. Огромная, прекрасно освещенная зала - хоть танцы устраивай - была совершенно пуста, если не считать двух оазисов с высокими, разлапистыми пальмами и фикусами в больших кадках. На дальней от меня стене там и сям были развешены в разномастных рамках какие-то снимки или картины, но что именно я отсюда из-за сильно отблескивающего стекла различить не мог. Ни столов, ни стульев, никакой прочей мебели.В общем, было не очень похоже, чтобы здесь всего каких-нибудь полчаса назад довольно буйно справляли новоселье, как утверждала дама из клуба напротив. Впрочем, из своих окон она тоже могла видеть лишь освещенные окна и не больше, а скопище машин у входа, о котором она говорила, наверное, принадлежалo посетителям кафе, теперь мало-помалу разъезжавшимся по домам. "Ну, ладно, - подумал я, - все равно сейчас все выяснится!"