тать удары и видел, как шевелятся неслышно губы хозяина, делавшего, очевидно то же самое. - Двенадцать! - сказал, наконец я. - Двенадцать! - подтвердил Кёниг.- Причем эти часы никогда не врут. Стало быть, новый день начался! - Новый день, - эхом повторил я. - Слушайте, а не отметить ли нам это дело? - совершенно по-домашнему предложил Кёниг. - Напротив еще открыто, и, по-моему, еще долго будет! - Прямо сейчас, в это время? - удивился я. - А когда же еще и отмечать новый день, как не в момент его рождения! - веско сказал Кёниг. - К тому же никаких застолий вам никто и не предлагает, но там есть замечательный коньяк и превосходные, совершенно исключительные сыры. Рассматривайте это, если угодно, как ваши подъемные, а идти - идти и вовсе никуда не надо. " А почему бы и нет? - подумал я. - Нет, в самом деле, почему бы и нет? Нам еще столько надо обсудить, так где же мы найдем для этого лучшие время и место, как не в кафе "Le bon homme", да еще и в начале всех и всяческих координат?" - Вот именно, почему бы и нет! - поддакнул Кёниг, в очередной раз прекрасно прочитавший мои мысли. - Прошу вас! Мы вышли обратно в большую приемную. В ее торцевой стене, у входной двери, я заметил небольшую нишу с аркой, затянутой тяжелой портьерой, которая, в полном соответствии с фамилией хозяина и "национальностью" кафе напротив, была заткана геральдическими французскими лилиями. - Прошу! - повторил Кёниг, отдергивая портьеру, за которой был небольшой коридорчик. - И, пожалуйста, будьте добры: чувствуйте себя как дома! - веско и проникновенно добавил он, вступив в коридор и обернувшись ко мне. - Договорились? - Попробую! - пообещал я и добавил вполголоса, уже для себя. - Не весь же мне век по постоялым-то дворам мыкаться! - Ка-ак? - Кёниг с интересом вскинул брови и по-птичьи немного наклонил голову набок, словно изучая меня. - Да нет, ничего, ерунда, - я небрежно махнул ладонью. - Это я сам с собой... Идемте, идемте! Перед небольшой дверью в конце коридорчика Кёниг остановился, пошарил и похлопал себя по карманам, неуверенно пожал плечами, виновато оглянувшись на меня, повторил эту процедуру еще раз и, наконец, найдя ключ, отомкнул замок и склонился в полупоклоне, пропуская меня вперед. С другой стороны дверь была занавешена такой же, затканной лилиями портьерой, что и в бюро. Я распахнул ее, шагнул вперед и осмотрелся по сторонам. Кафе, как кафе, ничего особенного: десятка полтора посетителей-полуночников, живописными группками оживлявшие довольно большой, но почти пустой теперь зал, стойка бара с высокими стульями, которые сейчас были пусты, высокая горка с какими-то сладостями, отсюда плохо различимыми, фотографии по стенам: Париж, замки Луары, Монт-Сен-Мишель, какие-то горы, Альпы, что ли. Бог знает почему, я в мыслях пообещал себе тут нечто особенное, связанное, что ли, со мной или моим именем, а тут на мое появление вообще никто и внимания особого не обратил: несколько человек, бросив на меня быстрый взгляд и кивнув мимолетно - мол, "мир входящему", - вернулись к своим собеседникам и напиткам. - Друзья мои, - негромко сказал Кёниг, выходя из-за моей спины, - у нас сегодня особенный гость. - Я надеюсь, да нет, я просто уверен, что он вскоре станет нашим завсегдатаем, как и вы все. - Тогда ему надо прописаться! - улыбнулся молодой, высокий парень в желто-черной футболке нашей команды справа от меня. - Да-да, причем немедленно, а то потом домовую книгу закроют на ключ, придется ждать, неизвестно сколько, - дикие проценты могут нарасти! - подхватила его спутница, перед которой на столе лежал альбом с какими-то рисунками. - Прописаться? - я удивленно повернулся к Кёнигу. - А-а-а, да! Есть тут у нас такой обычай - любой гость, претендующий на постоянные посещения, должен, так сказать, прописаться, то есть, говоря обычным языком, крикнуть, - без тени смущения подтвердил мой провожатый. - Я как раз по дороге хотел объяснить вам, да вот за поисками ключа совсем из головы вон! - Крикнуть? Как, то есть, крикнуть? - удивленно спросил я. - В каком смысле? - В самом что ни на есть прямом! - Поразительно! И как же мне кричать прикажете? - Ну, как... Как душа велит, наверное... Как настроение подсказывает...Да, как хотите, в общем, - тут никаких формуляров и установок нет! - Прямо вот так, сейчас, здесь? Да с чего я кричать-то буду? - недоумевал я. - Прямо сейчас и здесь, - подтвердил Кёниг без тени улыбки. - Вы же слышали: иначе проценты нарасти могут! Уверяю вас, это совершенно необходимо, - добавил он шепотом. Вообще-то я знал, что подобного рода тесты для новичков, действительно, имеют место. Согласно преломлению какой-то старой и мне не известной традиции, в каждом конкретном случае с новоприбывших требовали иногда спеть песню или, скажем, станцевать. Но - кричать? В этом был некий подвох, смысл которого я никак не улавливал. Может быть, "крик" все же следовало понимать как метафору, как некую фигуру речи? Я оглядел зал. Теперь уже все посетители смотрели на меня, смотрели с ожиданием и интересом, но, кажется, доброжелательно, а парень в футболке, на которой большой, черной кляксой виднелся чей-то явно карикатурный портрет, ободряюще улыбался. - Позвольте, и что же, все эти дамы и господа тоже, э-э-э, таким вот образом прописывались? - тоже шепотом переспросил я. - В смысле, орали? - Бе-зу-слов-но! - отчеканил Кёниг. - Иначе бы они просто-напросто здесь сейчас не сидели. И только что я собрался было все же наотрез отказаться, сославшись на совершенную неопытность в криках, как тут вдруг легкие мои сами собой наполнились воздухом, рот раскрылся вовсю и из него вылетел крик такой ужасающей, первобытной силы, что, кажется, взлетай в десятке метров от нас реактивный истребитель, я бы перекрыл и его двигатели. Посетители зачарованно слушали, и когда я кончил, над залом повисла напряженная тишина, особенно гулкая по контрасту с моим ревом. И в этой тишине, коротко всхлипнув, осели вдруг мелкими хрустальными брызгами несколько бокалов на стойке бара. - На счастье! - сказал кто-то, наконец, совсем просто. - На счастье, на счастье! - наперебой и вторя себе аплодисментами, заговорили вокруг. - Ура новому экскурсоводу! В добрый час! "В добрый час!"- подумал и я, приложил руку к груди и, сделав широкий, благодарственный жест другой, с удовольствием поклонился. КОНЕЦ