Глава 2
Ручеек превратился в мощную реку, а затем и в настоящий людской потоп.
Вскоре Исход увеличил вдвое, затем и втрое население Израиля. Экономика страны, и без того пострадавшая в войну, казалось, вот-вот рухнет совсем от наплыва иммигрантов. У очень многих было только то, что на них. Прибывало много стариков, еще больше больных и очень много совершенно неграмотных. Но это не имело никакого значения: как ни трудно было положение страны, как ни велико было бремя, которое она на себя взваливала, принимая все новые и новые массы иммигрантов, ни одного еврея, стучавшегося в ворота Израиля, не отослали обратно.
Это была не реторта, это был настоящий плавильный горн, потому что иммигранты прибывали буквально изо всех уголков земного шара, и не было на свете условий, в которых не пришлось бы жить той или иной общине.
По всей стране, от Галилеи до самого Негева, как грибы после дождя, вырастали палаточные городки и уродливые поселения из ржавой гофрированной жести. Сотни тысяч человек ютились в палатках, наспех сколоченных бараках, ставя перед органами здравоохранения, просвещения и социального обеспечения непосильные задачи.
Однако вопреки всему этому всюду в стране господствовал оптимизм. С той самой минуты, когда эти униженные и угнетенные ступали на израильскую почву, они испытывали такой прилив чувства собственного достоинства, пользовались такой свободой, какие им никогда и не снилось. Именно эта свобода и равноправие и окрыляли их на подвиги, которым не знала равных история.
Каждый божий день возникали новые сельскохозяйственные поселения. Иммигранты бросились осваивать пустоши и пустыни с тем же воодушевлением, с каким первые пионеры взялись за осушение болот.
Города всех размеров возникали буквально каждый день. Южноафриканские, канадские, южноамериканские евреи вкладывали средства в промышленность. Строились фабрики и заводы, и вскоре промышленный потенциал страны догнал потенциал самых передовых стран Азии и Африки.
Медицина, сельское хозяйство, научно-исследовательская деятельность достигли очень высокого уровня.
Тель-Авив вырос в кипучую метрополию, и его население перевалило вскоре за четверть миллиона. Хайфа превратилась в один из самых крупных портов Средиземноморья. В обоих городах возникла тяжелая промышленность. Новый Иерусалим, столица и духовный центр вновь созданного государства, стремительно рос вширь, застраивая окрестные холмы.
Строились химические, фармацевтические, строительные, обувные, текстильные, горнорудные предприятия - список можно продолжать до бесконечности. Были построены автосборочные и автобусные заводы, выпускали шины и строили аэродромы, по всей стране протянулась сеть автострад.
Жилье, жилье, жилье - люди нуждались в жилье, и новые бетонные жилые кварталы чуть ли не ежечасно раздвигали границы городов. Стук молотков, визг дрелей, грохот бетономешалок и шипение сварочных аппаратов ни на минуту не смолкали в Израиле!
Пышно расцветало искусство. На улицах Герцля и Алленби появились все новые и новые книжные магазины. В каждом кибуце, в каждом доме и в каждом мошаве полки ломились от книг, написанных на десятках языках. Композиторы, художники и писатели запечатлевали новое, бурно развивающееся общество, на холстах, в книгах и звуках.
От Метуллы до Эйлата, от Иерусалима и до Тель-Авива, везде царила напряженная атмосфера сплошного, непрерывно растущего города, и жизнь всюду била ключом.
Но жизнь была трудная. Израиль был бедной, не слишком плодородной страной, и буквально каждый шаг вперед приходилось делать в поте лица. Рабочие трудились до изнеможения, а получали ничтожную зарплату. В селениях люди жили и работали в почти невыносимых условиях. Все население страны облагалось неслыханно высокими налогами, только чтобы можно было принимать непрекращающийся поток новых иммигрантов. Выбиваясь из сил, в поту и крови, напрягая до предела мышцы и ум, маленький народ все рос и креп.
В небе летали самолеты израильской авиакомпании "Эл-Ал", израильский торговый флот бороздил моря под флагом Маген-Давида и появлялся в самых отдаленных уголках земного шара. Народ Израиля пробивал себе дорогу с такой решимостью, что весь цивилизованный мир проникся к нему симпатией. Молодое государство светило как маяк всему человечеству, воочию доказывая, чего можно добиться, когда есть воля и любовь. Никто в Израиле не трудился ради собственной выгоды в настоящем: все было нацелено в будущее, для детей, для новых иммигрантов. И в пылу этого процесса возникло цепкое поколение сабр, поколение, которое никогда не знало унижений только оттого, что человек родился евреем.
Израиль стал грандиозной эпопеей в истории человечества.
Добрую половину территории Израиля занимал Негев. Это была, большей частью, дикая пустыня, а некоторые районы напоминали поверхность луны. Именно здесь, в пустыне Паранской и Синской блуждал Моисей в поисках Земли Обетованной.
Это было нагромождение голых скал, где пятидесятиградусный зной нещадно жег бескрайнюю каменную пустыню, изборожденную бездонными провалами и ущельями.
Ни травинки не было на этом скалистом высокогорье, тянувшимся без конца и края. Ни одно живое существо, даже орел-стервятник, не отваживалось заглянуть сюда.
Освоение Негева стало почетной задачей Израиля. Израильтяне поселились в пустыне. Они не обращали внимания на беспощадный зной и строили поселения на скале. Они брали пример с Моисея: так же, как и он, они тоже добывали воду из скалы, и вызвали пустыню к новой жизни.
Они искали полезные ископаемые. Из Мертвого моря они доставали поташ. Они заставили медные копи царя Соломона, бездействовавшие целую вечность, выдавать снова зеленую руду. Они обнаружили следы нефти. Беер-Шева, город на северной окраине Негева, превратился в оживленный центр и его очертания росли на фоне пустыни буквально с каждым днем.
Особенно большие надежды возлагали на Эйлат, расположенный на южной оконечности Негева на берегу Акабского залива. Когда израильские войска добрались сюда к концу Войны за Независимость, весь Эйлат состоял из двух саманных хижин. Израиль мечтал о том, чтобы построить здесь порт, который непосредственно свяжет страну с Востоком, когда Египет снимет блокаду Акабского залива. Они усиленно строили город в ожидании этого дня.
Именно сюда, в пустыню Негева, и отправился добровольно полковник Ари Бен Канаан по окончании Войны за Независимость. Ему поручили изучить каждый дюйм этого района, блокированного тремя заклятыми врагами: Египтом, Иорданией и Саудовской Аравией.
Ари повел свое подразделение по непроходимым скалам и ущельям в такие места, где еще не ступала человеческая нога. Он обучал своих бойцов так интенсивно, что это было бы под силу лишь очень немногим армиям мира. Ари лично подвергал каждого кандидата в командиры беспощадному испытанию, и тот должен был проявлять максимум физической выносливости.
Отряд Ари стал известен под кличкой "Звери Негева". Это были ребята, которые прошли, как говорится, огонь и воду и медные трубы; они терпеть не могли Негев, когда находились в нем, и тосковали по нему, когда его оставляли. Два десятка прыжков с парашютом, сотни километров форсированного марша, походы в разведку и рукопашный бой - все это было непременным условием зачисления в этот отряд, и это делало "Зверей Негева" самым отборным воинским подразделением. Только самые выносливые попадали туда.
В израильской армии не было принято давать медали за отвагу - каждый боец считался таким же мужественным, как и всякий другой, - но кто носил значок "Зверей Негева", к тому относились с особым восхищением.
Штаб Ари находился в Эйлате. На его глазах Эйлат вырос в город отважных пионеров. В город провели воду, и медные рудники заработали на полную мощность. Тропинки превращались в шоссе, евреи вовсю укрепляли опорный пункт на юге.