Мы уже спустились на нижний этаж и остановились перед невысокими бортиками, сдерживающими буйную растительность. Со стороны это смотрелось странно. Ограждение было невысоким, но стоило только хоть одной травинке попытаться перевалиться за край, как она тут же усыхала и опадала белоснежным пеплом, а остальная зеленная масса откатывалась назад. Процесс был постоянным, и именно поэтому казалось, что «море» бушует.
— Почему оно не сбегает отсюда и буйствует снаружи?
— Из-за пепла, — пояснила Настя. — Здесь его фактически нет, лишь на дне периодически открывается «кормушка», и подаётся очередная порция. Путём проб и ошибок мы выяснили, сколько хватит для того, чтобы «мимик» жил, но не вырвался наружу.
— А если питание отключить? — спросил я, наклоняясь вперёд.
— Погибнет в течение пятнадцати-двадцати минут, так что это безопасно, — произнесла Анастасия, специалист по безопасности… — Кстати, этот мимик очень «ласковый».
Девушка остановилась возле меня и опустила руку в зелень. Тонкие травинки тут же поползли вверх, но едва достигали локтя Морозовой, тут же начинали опадать всё тем же пеплом.
— Ладно, это, конечно, увлекательно, но я пока ничего полезного не увидел. Одни сплошные расходы. Разве что этого «мимика» есть можно, — произнёс я, поворачиваясь к стоящему неподалёку Валентино.
— Есть его, определённо, нельзя. Зато возможно использовать в качестве быстровозводимых конструкций, — ответил патриарх. — Осталось только повысить прочность да огнеупорность. Но подвижки в этом направлении уже есть.
— Пока на «вау-сюрприз» не тянет, — честно признался я.
— Так это ещё не всё, — потянула меня за руку в сторону лифта Морозова. — Дальше будет круче.
И дальше действительно стало интересней. Второй подземный этаж оказался почти точной копией первого, разве что вместо резервуаров с «мимиком» там располагались грядки с неизвестным мне растением.
Что-то в нём было от травинок «мимика», разве что они были длинной до двух метров и имели небольшие овальные плоды фиолетового цвета. По словам Морозовой, им удалось скрестить странную траву с местным съедобным растением, что позволило не только увеличить его размер, но и повысить плодоносность.
По вкусу овощ напоминал варёную репу. Я, правда, до этого варёную репу не пробовал, так что поверил на слово. Впрочем, даже в сыром виде он был более чем съедобным, так что в случае чего, это растение могло обеспечить нас продовольствием.
Так что этот этаж меня обрадовал куда больше предыдущего. По словам Морозовой, эта трава была неприхотливой и могла расти буквально на камнях, беря питательные вещества из воздуха.
Последнее меня изрядно насторожило, так как я прекрасно помнил, что из себя представляет местный воздух. Впрочем, я не единственный такой умный, и Морозова меня успокоила, сообщив, что пока не будут проведены все исследования, засеивать целые плантации никто не будет.
Ну и главный сюрприз меня ожидал уже на поверхности. Полгектара, засеянного привычной земной пшеницей. Правда, тоже увеличенной в размерах. Почти трёхметровые стебли с крупными зёрнами навевали что-то родное. Но что главное, росли они на открытом пространстве, совершенно игнорируя пепел, сыплющийся с неба.
Разведя руки в стороны, словно на презентации, Настя сообщила, что благодаря пеплу, выпадающему на территории Феррите, ей, конечно, вместе с местными ученными удалось внести пару изменений в гены злака, увеличив его стойкость и размеры.
В отличие от «репы», знакомое растение вызывало куда большее доверие, да и сюрпризов от него должно было быть куда меньше, так что засаживать ею поля можно будет куда раньше «репы».
Так что посещение объекта Д-16 для меня стало приятным сюрпризом. Сразу как-то и мир стал ярче, и вера в светлое будущее куда твёрже.
Ну а «разговор», состоявшийся в кабинетике Морозовой, пока остальные решали повседневные вопросы обеспечения лаборатории, стал приятной вишенкой на торте.
— Вот, если основываться на моём исследовании… — Анастасия, утащившая меня в лабораторию, с особым энтузиазмом делилась деталями её исследования. И так была увлечена, что мне даже показалось, что я вернулся в академию, а передо мной молодой преподаватель, фанатеющей от своей работы.
Настя носилась по лаборатории, показывала мне образцы, потом уносила их, однако больше всего времени она провела перед доской, на которой фломастером рисовала формулы и линии взаимосвязей, чтобы мне было легче понять о чём она.