Краймер остановился возле него; лицо покрылось капельками пота, цепкий мужик, другой бы грохнулся, спуск действительно крутоват.
— Мэри, давайте вы!
— Боюсь, — прокричала американка.
— Все женщины боятся первого раза, а потом за уши не оттащишь, — Штирлиц хмыкнул. — Вперед! Молодец! Садитесь на попу! Ниже! Еще ниже! Ноги плугом! Отводите правую! Жмите на нее! Правую, говорю, правую! Носки вместе! Поворот на склон! Молодец, девочка! Браво!
Хэлен, конечно, шлепнулась сразу же; Штирлиц ожидал этого, малышка прежде всего думала о том, как она смотрится со стороны, а горные лыжи этого не терпят. Действительно, это настоящая, всепожирающая страсть, ей отдают себя без остатка, в противном случае получается сделка, пакость, брррр!
Штирлиц подскакал к ней по-оленьи, легко, вспомнил лицо колдуньи Канксерихи; ай да Шиббл, спасибо ему, все же шпионы добрые люди; чей только он шпион, неужели братство начало вербовать англичан? Побежденные подчиняют себе победителей? Парадокс нынешнего времени.
— Ушиблись, Хэлен? — спросил он, склонившись над женщиной. — Больно?
— Страшно, — ответила та, протягивая ему горячую, податливую ладонь.
— Ну, это ерунда, это вы себе вбили в голову... Поднимайтесь... Вот так... Ноги трясутся?
— Еще как, — сказала Хэлен, не отпуская его руки.
— Пройдет. Постоим минуту, отдышимся, и поедете следом за мной, повторяя каждое мое движение, ладно?
— Какая-то я неспособная к этим чертовым лыжам...
— Таких нет. Все к ним способны... Только одни научились спускам, а другие не рискнули. В жизни надо рисковать раз шесть, от силы семь. И одним из этих семи раз должен быть риск на склоне... Если вдруг стало очень плохо, надо плюнуть на все, одолжить денег и уехать в горы... Поверьте, голова и сердце отдыхают, только когда спускаешься по склону... Ни о чем другом не думаешь, кроме того, как бы спуститься половчей... Такой отдых мозгу и сердцу необходим... И дают его горные лыжи, ничего больше. Отдышались?
— Вроде бы да.
— Ноги не трясутся?
— Перестали... Когда вы рядом — не страшно.
— Ну, валяйте за мной, повторяйте каждое мое движение, договорились?
— Не получится...
— Дам палкой по заднице — получится. Пошли, девочка, пошли!
...Остальные спустились без приключений; Чарльз, муж Мэри, разогнался, ехал деревянно, но, видимо, раньше занимался коньками; стойкость почти профессиональная; затормозил, точно скопировав манеру Штирлица.
— Поздравляю с боевым крещением, — прокричал Ганс, спустившийся последним, раскорякой. — Я поражен, как все лихо скатились! Вы наверняка тренировались перед поездкой в Барилоче, правда, Макс?
— Скатились они чудовищно, — ответил Штирлиц, — трусили, и особенно Чарльз, который более всего опасался выглядеть смешным...
— Ничего подобного, — сказал Чарльз, и какое-то подобие улыбки промелькнуло на его сухом лице. — Просто я не хочу, чтобы вы сопровождали мою жену в траурной процессии. К мужчинам вашего типа женщины льнут. Видимо, существует своя выгода в том, чтобы родиться хамом...
— Ну и неправда, — Штирлиц тоже улыбнулся. — Хорошо быть горнолыжником, особенно инструктором... Женщины любят инструкторов... Они вообще преклоняются перед теми, кто умеет делать то, чего не могут окружающие, правда, Хэлен?
Та вздохнула:
— Вы обратили вопрос не по адресу. Спрашивайте Мэри. А вот как я спущусь с этого ужасного крутого склона — не знаю. Лучше бы мне забраться наверх и вернуться в долину на фуникулере.
— А он вниз не везет, Хэлен, — сказал Штирлиц. — Так что придется катить за мной... Сейчас мы поучим с вами легкие повороты, главное — научиться тормозить и не разгонять скорость, как Чарльз. Все остальное — завтра...
...В долине, когда вернулись в домик Отто Вальтера, — счастливые, разгоряченные, мокрые, обгоревшие под солнцем — Штирлиц достал бутылку чилийской «агуа ардьенте»9, разлил по чашкам и стаканам, предложил выпить за Мэри и Хэлен — «будут кататься по первому классу» — и порекомендовал заказать обед у Манолетте: «Самая вкусная и при этом достаточно дешевая еда, никто не делает такую парижжю10, как испанский итальянец, да и вина у него отменные».
Предложение приняли, Штирлиц отправился к Манолетте, старик обрадовался — пять дней будет хороший заработок, ринулся разжигать угли для парижжю, позвонив при этом племяннику: «Гони что есть сил!»