Предложение приняли, Штирлиц отправился к Манолетте, старик обрадовался — пять дней будет хороший заработок, ринулся разжигать угли для парижжю, позвонив при этом племяннику: «Гони что есть сил!»
— И пусть прихватит с собой какого-нибудь чико,[11] — попросил Штирлиц, — который хочет заработать пару долларов, но при этом умеет держать язык за зубами…
— Что нужно сделать чико? — поинтересовался Манолетте, передав племяннику просьбу друга.
— Знаешь, Ганс все-таки большая скотина, — ответил Штирлиц. — Он хочет взять всех моих учеников на себя… По-моему, он сегодня попрется в отель к этим «гринго»… Если не сегодня, то уж завтра наверняка, и возьмет с них деньги за обучение… А я не люблю, когда меня дурят, ты знаешь… Вот мне и надо, чтобы верный чико поглядел за Гансом… Сегодня, завтра, словом, все те дни, пока эти долбанные «гринго» живут здесь, а я дурю их на склоне…
…В отель после обеда Штирлиц проводил американцев сам; Чарльз надрался, на ногах не стоял, пришлось волочь его на себе до автобуса; Мэри вздохнула:
— Мэксим, а что мне с ним делать, когда этот чертов драндулет остановится? Чарльз обычно засыпает после крепкой поддачи. Давайте затащим его в номер вместе, а?
— С вами я готов затащить его даже в преисподнюю, — ответил Штирлиц и, сев рядом с нею в автобусе, сказал Гансу, который намеревался пристроиться рядом, чтобы тот протер лыжи и посушил инвентарь: «Завтра начнем кататься с самого утра».
— А ты разве не вернешься? — удивился Ганс.
— Дели всю выручку пополам — тогда вернусь, — усмехнулся Штирлиц и обратился к шоферу Пепе: — Трогай, парень. Не застуди этих янки, они платят хорошие деньги, поэтому их надо любить…
…Чарльза затащили не без труда; действительно, он уснул сразу же, как только автобус начал спуск в долину, к озеру, к тем двум островам, на которых день и ночь велось строительство атомного реактора штурмбанфюрера СС Риктера…
…В отеле разошелся Дик Краймер; остальные янки были довольно сдержанны, сразу же отправились спать; седой пригласил Штирлица в бар: «Мне нравится, что вы не увели к себе Мэри, она же отдается вам глазами! Молодец, вы мужчина! Только паршивые дачи[12] режут подошвы на ходу, вы ведете себя, как джентльмен; угощаю я; ужинаем вместе».
Именно за ужином, когда Краймер окончательно размяк, хотя головы не терял, мужик крепкий, Штирлиц и задал ему вопрос:
— «Куки» профинансировали вам поездку только в Аргентину?
— Да. Именно в Барилоче. Уникальный горнолыжный курорт, катают именно в те месяцы, когда у нас солнце, представляете, сколько сюда можно отправить людей на июньские, зимние катания?
— А если за одну и ту же сумму «Куки» предложат туристам поездку в две страны?
Краймер удивился:
— Какой смысл, Мэксим? За две страны надо брать именно как за две! Вы же сами говорили о вреде безвозмездности…
— А я и не предлагаю устраивать благотворительный тур. «Куки» должны уплатить нам за идею, а мне, в довершение ко всему, дать эксклюзивное право на обмен валюты своим клиентам.
— Что-то я вас не понимаю, — Краймер потер лицо ладонями.
— Ну и хорошо, что не понимаете. Значит, я не дурак, это только дурака можно понять сразу… Если хотите, завтра зайдем к адвокату и заключим сделку: «Куки» рекламируют тур в две страны за цену, которую брали за посещение одной, а я организовываю катания в двух странах… Деньги делим поровну. Первый взнос — пять тысяч долларов. Четыре — мне, одну — вам, точнее, вы мне платите четыре, потом сочтемся доходами.
— Нет, я вас не понимаю, — Краймер выпил две таблетки аспирина. «Хочет протрезветь, почувствовал жареное, дурак не почувствует, дело пахнет большими деньгами».
— А вы подумайте. Дик. Я отвечаю за реализацию идеи, вам только надо приготовить мешок для денег, ничего больше… Всю практическую работу я беру на себя. Хотите серьезно говорить — заключаем соглашение у адвоката Гутоньеса, он здесь главная шишка, мужик с головой, не хотите — не надо, найду другого клиента.
— Вы не верите мне? Не хотите объяснить дело? Как же я могу заключать с вами сделку, не зная, что вы продаете?
— Если вы готовы заключить сделку, идею я выложу у адвоката, — это справедливо, согласитесь…
— Но вы заломили баснословную цену за идею… Четыре тысячи — это нереально!
— Нереально, так нереально, — согласился Штирлиц. — Разве я спорю? Я никогда никому не навязывался, Дик. Я живу так, как мне нравится… Загораю, катаюсь на лыжах и занимаюсь любовью с женами, озверевшими от своих пресных мужей… Очень удобно и никаких трат, они же еще и поят… Ладно, я пошел спать и вам советую… Завтра буду гонять по самому крутому склону…
— Нет, погодите, так не годится, — рассмеялся Краймер. — Вы меня разожгли, а теперь делаете бай-бай ручкой? Это не по-мужски. Я готов купить вашу идею за тысячу баков, одну идею, это хорошая сделка…
— Ну и заключайте ее с вашим Чарльзом, — ответил Штирлиц и поднялся.
Сговорились на двух тысячах: «К адвокату пойдем завтра, после катания, там и решим все окончательно».
Ночью Штирлиц вернулся к Манолетте, старик уже был в кровати:
— Этот твой Ганс не подваливал к «гринго», Максимо… Он пошел на калле де Чили, второй этаж, контора сеньора Рикардо Баума, ты должен знать его сына, старик занимается транспортировкой красного дерева из Пуэрто-Монта, к ним зашел Чезаре Стокки, он вожжается с этими сумасшедшими физиками, что торчат на островах, а оттуда слинял домой…
Кемп говорил Штирлицу про человека, занимающегося в Барилоче торговлей красным деревом из Чили; имени не знал, но подтвердил, что это резидент Гелена; Стокки был коллегой Мюллера в Риме; вот что значит врать по малости, милый, маленький Ганс! «Я не умею завлекать иностранцев, Макс, это унизительно!» А что же ты нес в первый день нам с Манолетте про то, как заманивал американских солдат в свою венскую контору по сдаче в наем гражданской одежды?!
Неужели и Отто Вальтер включен в систему Гелена? Не может этого быть. Он сказал, что Ганс какой-то племянник двоюродной сестры… Какой к черту племянник?! А если и племянник? Он вполне может быть здесь не тем, кем был дома: Гелен учил своих людей конспирации с первой минуты, — когда еще принимал решение взять человека на службу в отдел армии «Восток» вермахта Адольфа Гитлера; чистая замена, поди, проверь, Вальтер не был в Европе с двадцать девятого!
У адвоката Гутоньеса перед тем, как идти ужинать (катались отменно; Мэри дважды шлепнулась, но оба раза сделала это для того, чтобы Штирлиц, обняв ее, помог встать), составили соглашение: «Я, Макс Брунн, и я, Ричард Краймер, заключили настоящее соглашение о том, что фирма „Кук и сыновья“ может продавать за прежнюю цену тур в Аргентину (Барилоче) и Чили, то есть в две страны, рекламируя семидневную поездку как горнолыжную (пять суток) и рыболовную — Чили, порт Пуэрто-Монт (двое суток). В случае, если „Кук и сыновья“ (или же другая туристская фирма) заинтересуется предложением за одну цену организовать посещение двух стран, Макс Брунн и Ричард Краймер должны получать — паритетно — три процента с прибыли и обладать исключительным правом обслуживать туристов и проводить обмен долларов на местные валюты.
Идея Макса Брунна оплачена Ричардом Краймером двумя тысячами долларов, которые депонированы на счет «Банко де Архентина» и не могут быть сняты вплоть до сообщения Ричарда Краймера о том, что предприятие начато. В случае, если ни одна из туристских фирм не заинтересуется такого рода предложением. Макс Брунн имеет право получить одну тысячу долларов, и одна тысяча будет перечислена на счет 52678 в «Нэшнл Сити бэнк», отделение в Сан-Франциско, на имя Ричарда Краймера, что вменено в обязанность совершить Хосе-Аделаида-Аугусто-Эсперанса-и-Мирасоль Гутоньесу».