– Слушай, нас сегодня вечером в Доме кино ждут! – немного помолчав, радостно сообщает мне звездочка.
– И что я там забыл? – недовольно поднимаю глаза от ежедневника.
– В Москве же кинофестиваль несколько дней идет, Говорухин пригласил нас на внеконкурсный показ «Апокалипсиса…» Копполы.
– А что, Станислав Сергеевич у нас в Москве?
– Ну, да. С ним и часть съемочной группы в Москву вернулась.
– А-а-а… вот оно что… Теперь хоть понятно, зачем я тебе там нужен – ехидно усмехаюсь я – Аль, а тебе не кажется, что использовать меня в качестве прикрытия для своих шашней несколько некрасиво?
– Каких шашней? – очень правдоподобно удивляется негодяйка. И глаза такие синие – синие, честные – честные!
– Ну, Еременко ведь тоже там будет? Соскучился, поди!
– А он-то причем?! – изумляется Альдона.
Вот ей богу, еще неделю назад ни за что бы не поверил, что она так умеет играть. Надо же, как быстро у девушки актерские способности прорезались! Но оно и понятно – с таким-то учителем… С умилением смотрю на эту «артистку». Наконец, до нее доходит, что я в курсе ее измены, и она недоверчиво качает головой.
– Селезнев, ты что, идиот?!
– Альдон – насмешливо закатываю я глаза – вся Москва третью неделю гудит, обсуждает ваш с ним «служебный» роман. Ну хватит уже из меня дурака делать, а? У меня только ленивый не поинтересовался, как я к этому отношусь.
– И как же ты к этому относишься? – сузила глаза белобрысая предательница.
– Мне-то что? – равнодушно пожимаю я плечами – ты лучше у своего отца спроси, как он относится к твоему роману с женатым мужиком. Нужен ему зять, который жену с маленьким ребенком бросил?
– А тебе значит, все равно? – она оперлась на стол руками и опасно приблизилась к моему лицу. Шипит, что твоя кобра! – Любовь, я так понимаю, закончилась?
– Любовь?! – я вкладываю в свою усмешку столько желчи, что аж, самому становится противно – Детка, я так сильно обожаю себя любимого, что на других у меня любви не остается!
Вжик, вжик. Альдона ударила двойкой, резко, через стол. Но я был готов. Уклон влево, блок правой рукой. Захват. Королева попыталась разорвать дистанцию – поздно, я ловко прижал ее к столешнице. Звездочка начала яростно вырываться, только я не лыком шит. Хотя и дурак, конечно. Спать с сотрудниками на работе нельзя, а драться можно? Отпустил.
– Ты просто муд@к, Селезнев! Разыгрываешь из себя циника… а сам пацан малолетний! – Альдона умудрялась поправлять на себе одежду и одновременно кричать на меня – Ты кому больше доверяешь: сплетникам или мне?!
– Аленька, я никому не доверяю. Последние два года давно отучила меня от таких глупостей.
Долгим взглядом она смотрит мне в глаза и …отходит от стола. Садится в кресло, закидывая нога на ногу, и с показным спокойствием спрашивает:
– Расскажи хоть в общих чертах, кто такой добрый в студии под меня копает?
– Все претензии адресуй своему болтливому любовнику, который хвалится своими победами перед кем не попадя. Я это услышал от нескольких совершенно посторонних людей, которые у нас не работают.
– Даже так?! Но тогда почему отец молчит? Он бы уже давно мне голову открутил за такое, а этому гаду язык вырвал и засунул бы… ну, ты знаешь, куда.
А хороший вопрос… Действительно – почему? Неужели у Иманта какой-то свой интерес есть, чтобы… что? Странная мысль вдруг приходит мне в голову, и я недоверчиво поднимаю глаза на Альку.
– Ты же не считаешь, что эти слухи распускают его подчиненные, чтобы облегчить мне примирение с Анной Кальви? Это даже для них чересчур…
– А ты уже собрался с ней мириться? – поджимает губы Ледышка. А кулачки то опять сжала.
– А я должен перед тобой отчитываться? – отвечаю я ей вопросом на вопрос – Вон, отца своего спроси, какие у него на меня планы.
– И спрошу.
– И спроси!
Мы оба замолкаем, упрямо насупившись, но мне почему-то становится легче после нашей короткой потасовки. Словно растаяла, наконец, ледяная игла, давно сидевшая в сердце. А с Говорухиным действительно нужно встретиться, пора ему познакомить меня с композитором Геворгяном. Да, и хочется посмотреть, чем этот цирк с Еременко закончится. Я выдыхаю и равнодушно спрашиваю, стараясь не выдать эмоций:
– Предложение насчет Дома кино еще в силе?
– В силе. Но я тебе, Селезнев, это еще припомню! – мстительно заявляет Алька, заставляя меня улыбнуться.
– Альдона, детка, зафиксируй это дивное выражение на своем лице! Оно тебе сегодня еще пригодится, когда будешь убивать этого хвастливого муд@ка. Мир?