Все теперь для противника они практически неотличимы от обломков, которых сегодня на орбите хватает.
— На связи, «двести двадцатый», — тут же откликнулся обрадованный ведомый.
Причем Семен без труда определил, что тот безмерно рад именно тому обстоятельству, что его ведущий цел и невредим. Ну-у, во всяком случае, именно это приходит на ум, когда с тобой выходят на связь, после того, как вас разметал бой.
— Высылаем тебе вектор, постарайся выйти на него.
— Вижу вас, «Кречет». Что с двигателями?
— Порядок с двигателями, как и с одной ракетой малой дальности, и с пушкой, в которой еще сохранилось с полсотни снарядов.
— Понял, вас «Кречет».
Самое сложное в этом плане заключалось в том, чтобы американцы все же не подбили «двести двадцатого», пока он выводил их на засаду. А дальше… Засада, она и есть засада.
Кречетов расстрелял оба космолета, как в тире. Одна ракета и три снаряда. Все. Минус два. Впрочем. Минус, это слишком громко сказано. Машины да, повреждены. Но с уверенностью утверждать, что пилоты мертвы, можно только в двух случаях. На том космолете, что попал под шрапнельный дождь в начале боя, и том, что вошел в плотные слои атмосферы.
Ошибочка. Еще и на «двести восемнадцатом».
Вторая пара под командой Незлобина ушла в сторону, уводя на хвосте звено американцев. Три машины, не шесть. Так что, мужики сумели дать настоящий бой, а не беспрестанно уворачиваться, от массированных ударов.
Он сбили уже две машины, когда одна из ракет угодила точно в кабину «двести восемнадцатого». Выжить в том месиве просто нереально. Кабину буквально разорвало. Не помог и тот факт, что она имела серьезный запас прочности, рассчитанный на спасение экипажа в плотных слоях атмосферы.
Ну что тут скажешь. На войне, как на войне. Вот только… Как же он будет смотреть в глаза Аллы? Ведь это он увел за собой Руднева.
Дети! Ч-че-орт! Если Руднев офицер и защищать Родину его долг, то за детей она ему просто оторвет голову. Да что она. Он и сам себя никогда не простит. Да, он не видел другого выхода. Да, это была вынужденная мера. Все это да. Но…
Семен взглянул-таки на часы. С момента соприкосновения с противником, и до их сбора прошло ровно одиннадцать минут. Всего, одиннадцать. Скажете это много, для воздушного боя? Ну так вносим поправочку. Это бой космический. И расстояния тут измеряются даже не сотнями километров, а тысячами.
Так например, станция в настоящий момент находится с противоположной стороны Земли. Вот так уж случилось. Да еще и на орбите, тысяч в десять километров над планетой. Группе Кречета вполне под силу преодолеть разделяющее их расстояние примерно за час. И это с учетом перехода на более высокую орбиту.
— «Мир», ответьте «Кречету», — вызвал Семен без особой надежды.
Кто его знает, как там обстоят дела со спутниками. Их ведь можно сбивать не только из космоса, но и с Земли. И американцы проявили бы невероятную глупость, если бы не попытались их достать. Дорого, конечно. Но, тут уж не до экономии, коль скоро речь идет о борьбе за орбиту.
— На связи «Мир-2».
Ага. Это Евгений. Он вообще, службист, каких мало. Так что, никаких сокращений. Плевать, что другого такого позывного днем с огнем не сыщешь. Станция «Мир» была давно затоплена в океане. На орбите же находится «Мир-2». И точка.
— Как там у вас? — Поинтересовался Семен.
— Расчетное время до соприкосновения с противником десять минут, — благосклонно ответил Попов.
У Семена отлегло от сердца. Нет, ничего еще не закончилось. Все самое интересное, только начинается. И перевес у противника весьма существенный. Но, главное то, что несмотря на противоречия, орбитальные силы в настоящий момент не расколоты, а наоборот, сжаты в один кулак, готовый врезать по противнику. А на что способны российские космонавты, только что продемонстрировала группа Кречетова.
Н-да. Здесь конечно был самый цвет орбитальной группировки. Лучшие из лучших. Но и соотношение было один к трем. Не шутка. На подходах к станции все же будет попроще.
— По нам докладывать надо? — Поинтересовался Семен.
— Лишнее, — холодно возразил Попов. — Мы слышали все ваши переговоры, и наблюдали за ходом боя на тактическом планшете. Минус двенадцать. Отличная работа «Кречет».
Вот же гад. Вроде и хвалит, и в то же время холоден как рыба. Не зря все же говорят, что от дружбы, до смертельной вражды, как и от любви до ненависти, только шаг. И Попов сделал этот шаг первым. Потом Кречетов добавил. Потом снова. А три шага, это уже куда как серьезно. Как боевой офицер, Попов не мог не отметить хорошую работу группы Кречетова. Как человек испытующий к нему неприязнь, не удержался от проявления личного неудовольствия.