Семен зыркнул на него, дождавшись ответного взгляда, и эдак со смыслом повел подбородком, слегка задрав его вверх. Мол, гляди у меня, паря. Потом вздохнул, и поспешил на центральный пост. Время. Еще ничего не закончилось.
Хотя-а… Положа руку на сердце, все же продолжается. Юшку амерам они пустили конкретно. И еще пустят. Нельзя сейчас ограничиваться полумерами. Никак нельзя. Это все равно, что СССР остановилось бы, отбросив фашистскую Германию только за свои довоенные границы.
В центральном посту было многолюдно. Ну а как иначе-то, если кроме трех операторов, и коменданта, которым здесь полагалось находиться по боевому расписанию, тут же присутствовали командир десантников, майор Плотников, и безопасник, капитан Погодин.
— Все в сборе. Отлично, — резюмировал Семен, — понимая, что командир «Одиссея», не может тут быть по определению.
Корабль уже расстыковался со станцией, а работ там все еще хватало. Ну и где ему еще быть? Впрочем, с ним всегда можно связаться. Да и корабль находится в пределах прямой видимости.
— Ты это о чем? — Удивился Попов.
— О том, что нужно думать, о наших дальнейших действиях?
— Пока приказано заниматься спасательными мероприятиями. Не забыть и об американцах.
— А может все же разберемся с американской станцией? — Возразил Семен. — У нас имеется уникальный шанс, сбросить пиндосов с орбиты.
— Кречет, ты еще не устал, влипать из одной истории в другую?
— Нельзя останавливаться на полпути.
— Нельзя значит?
— Нельзя, — убежденно произнес Семен.
— Ладно. Может озвучишь свое предложение?
— А чего тут озвучивать. Нужно решать с американцами. Предложить им сдаться, пригрозив уничтожением, вот и все.
— У нас, практически не осталось ракет. По хорошему, если бой повторится, то драться нам придется практически только пушками. Надеюсь ты помнишь, что творилось до начала конфликта. Боеприпасы и снаряжение начали поставляться только в последний момент, и надлежащие запасы сделаны не были. Наши склады РАВ* практически пусты. Если противник повторит атаку с Земли, мы трупы. И потом, наши пушки Гаусса все еще монтируются, на американской же станции они уже установлены. Это следует из показаний пленных. А снаряд не ракета, ему мозги не свернешь.
*Склады ракетно-артиллерийского вооружения.
— Только ты забываешь о том, что между нами находится Земля, и они не могут рассчитать траекторию обстрела. Иначе уже разнесли бы нас. А вот мы очень даже можем. Пригрозим расстрелом, и никуда они не денутся. Поднимут лапки к верху как миленькие.
— Не факт. К тому же, никто не может поручиться в том, что вы, в своей идиотской атаке, уничтожили все спутники. Какой-нибудь мог и уцелеть. Или американцы получили доступ к спутникам других государств. Им достаточно устойчивой связи с одним единственным аппаратом, чтобы вычислить нашу орбиту, и ударить из своих двух орудий.
— Во-первых, если бы у них действительно была такая возможность, они уже воспользовались бы ею. Во-вторых, ты прав, и таковая возможность у них все еще может появиться. И тогда мы сидим на пороховой бочке, с подожженным фитилем.
— Хватит самодеятельности, Кречетов. В данный момент оба унилета приспособленные для спасательных операций, задействуются по назначению. И твой в том числе. Остальные, готовятся к спуску на Землю, для подъема на орбиту боезапаса. Вопросы есть?
— Вопросов нет.
— Можете идти готовить машину и приступать к спасению людей, товарищ полковник. И вас, товарищи офицеры, я больше не задерживаю, — поочередно бросив взгляд на Плотникова и Погодина, жестко закончил Попов.
— Есть, товарищ полковник, — бросив руку к обрезу кепки, четко ответил Семен, и повернулся кругом.
Правильно расценив его поведение, майор и капитан, последовали его примеру. Всем своим поведением они явственно демонстрировали, что бунт остался позади. Теперь же пришло время начинать зарабатывать очки, чтобы заслужить прощение. Нет, не полковника. Но Родины. Вот только, как ни крути, а посредником в этом деле будет именно комендант.
— И что, вот так вот умоемся? — С ехидцей, поинтересовался Погодин.
— Сергей Трофимович, а может, для начала все же уединимся где-нибудь?
— Ко мне? — Предложил безопасник.
— Нормальный вариант, — поддержал десантник.
Ну а отчего бы и нет. Коль скоро, кабинет капитана был самым безопасным местом еще до бунта, то сейчас и подавно. Никакой оговорки. Попов мог раздувать щеки и предполагать о причинах изменения в поведении бунтовщиков сколько угодно.