И вдруг с необычайной отчетливостью понял, что теперь вот случится у него такая полоса, когда все на свете будет диктоваться – или неявно зависеть, но все равно зависеть! – от всех и всяческих любовей, связей, браков, прежних увлечений… А это было неправильно, потому что слишком по-женски, с неистребимым девчоночьим отношением к миру через привязанности или, наоборот, неприязни. Слишком это затуманивало мир, в котором он привык существовать, но с этим теперь приходилось считаться. Может, пришел такой возраст, когда всяческие переживания настигают и мужчин?
Одно он знал точно. Раньше такого не было, все получалось само собой. И он бы с превеликим удовольствием обошелся без этого впредь.
Баяпошка смотрела на него исподлобья, словно формировала его мысли, как с ним это некогда происходило в плену, когда он был рабом. Или она все-таки угадывала его настроения, ведь женщины-аймихо склонны к эмпатии. Иногда даже слишком. Уж кому как не ему в этом разбираться, побывав мужем двух сестер из их племени?
Он пошел к Храму. Баяпошка почти в отчаянии поднялась, под ее ногами заскрипел песок.
– Ростик, если тебе будет лучше, я могу признать, что… Если бы знала, что ты жив, я бы…
Он отмахнулся от нее, как от докучливой мухи. Про себя подумал, все, больше никаких рисунков, какую бы ценность они, по словам аймихо, не представляли. Он с этим завязал. Как и с возможной службой Боловску в чине… Кстати, какой у него там чин имеется, кажется, дослужился до капитана. Невелика птица, смогут обойтись.
Но кто-то догонял его бегом, а потом взял за руку. Это была Роса, Росинка, Роска… Она заставила его остановиться, потому что запыхалась. Серьезно посмотрела в глаза, у нее были чудесные глаза, гриневской породы, серые и слегка настороженные. Сильные глаза.
Она вся была очень складненькая и быстрая… И расчесанные на прямой пробор волосы, и две косицы, спускающиеся чуть не до коленок, и тверденькая, в цыпках, ладонь.
– Пап, – сказала она, – только не злись ни на кого.
– Да вы что, сговорились? – Сердиться на нее он не мог, в этом, наверное, и был расчет этой пигалицы, его дочери.
– Нет, просто я почувствовала… А еще дядю Бастена. Он вообще очень здорово опасность чует, мне бы так.
– Чувствует, – рассеянно поправил ее Рост.
– Ну да, чувствует. – Она торопилась, потому что хотела высказать как можно больше. – Только он рад тому, что произойдет, а ты – расстраиваешься… Я вот что хочу сказать – ты соглашайся. – Она подумала, отвела взгляд, всматриваясь уже не в него, а в то, что ощущала сама. – Это будет правильно.
– Таким, как ты, еще нельзя советовать взрослым, – ответил он и пошел дальше. Обернулся – она стояла, переживая за него. – Придет время, я с тобой во всем буду советоваться, но нужно подождать.
И вот Росинка вдруг вполне толково и даже серьезно отозвалась, это после его-то, так сказать, родительской отповеди:
– Смотри, не пропусти, когда это время придет.
А он и растерялся. К счастью, чрезмерно реагировать уже не было времени, где-то далеко в степи действительно разлился шум приближающейся машины. Кажется, все-таки не антиграва.
Глава 2
Машина была довольно необычной, таких прежде Ростик не видел. Небольшой треугольник, очень плоский, с открытой кабиной спереди, на которую, впрочем, можно было натягивать кожаный верх, как на старинном автомобиле, отец говорил, до войны такие были. В обоих крыльях находилось по антигравитационному блину, сзади между ними на вертикальной штанге крепился толкающий винт с воздушным рулем. Машина ходила над землей, как экраноплан, оба пилотских кресла были заняты. Сзади у нее имелось еще одно, небольшое место, хотя скорее багажник, сейчас пустующий.
Машина плавно снизила скорость, поюлила туда-сюда носом и улеглась на траву в паре десятков метров от первых построек со стороны степи. Эти будочки Рост давно подумывал снести, но места в самом Храме было маловато, вот он и не решался, слишком уж разрослось здешнее население. Хотя, с другой стороны, при обороне они бы скрывали нападающих, давая возможность подобраться к главному зданию… Вот только от кого защищаться?
С одной стороны машины вышагнул Перегуда, потянулся, опасливо стал приглядываться, куда ему следует спрыгнуть. С другой лихо, чуть не по-ковбойски вылетел Ким. Он, уже на траве, похлопал машину по гладкому носу, посмотрел на Ростика и махнул рукой. Рост опустил пушку, хотя и держал ее, вероятнее всего, чтобы встретить гостей в полной форме, по здешней, Полдневной, традиции. И лишь тогда понял, что автоматически бормочет себе под нос: