- Болит? - на правах старой знакомой спросила Лада вместо приветствия.
- Да, Ладушка, болит. - Помолчала. - Что-то они там плохо зашили. Или не зарастает, как они надеялись... Говорят, придется, скорее всего, делать третью операцию. Может быть, выше колена.
- Плохо, - вздохнул и Ким. - Нам бы медицину получше.
- Медицина у нас такая, какой мы и не заслуживаем. Просто... Под выстрелы лезть не рекомендуется.
Рост, конечно, знал эту историю. После боя над Валламахиси, когда крейсер Евы чуть не в одиночку справился с воздуха со всеми лодками, которые успели к тому моменту взлететь, она получила рану, плохую рану... Но из боя не вышла, просто передоверила кому-то место главного пилота, а сама села за второго. Когда вернулись в Боловск, рана была уже неоперабельна. Отняли сначала лодыжку, потом, как она только что призналась, еще разок отрезали кость. Теперь речь шла о третьей операции, уже по поводу колена... Черт, и почему ее, а не меня, например, подумал Ростик. И не нашел ответа.
- А если уж лезешь, то лучше - чтобы сразу, - как-то жестко, вероятно, десятки раз обдумав эту идею, проговорила Ева.
- Это ты брось, - промямлил Ким.
- И бросать тут нечего. - Осмотрела Ростика уже внимательно. Все-таки ее выдержке и силе духа можно было позавидовать. Вот ведь, княжеская кровь, взяла себя в руки и стесняться перестала. Хотя чего же тут стесняться? Нужно просто терпеть и надеяться... Например, что хотя бы колено останется. Зачем пожаловали?.. Ага, знаю, - она улыбнулась, на этот раз веселее, Ростик придумал?
- Аймихо помогали? - спросил он неожиданно.
- Без них мне бы вообще каюк тогда настал.
Он долго-долго смотрел ей в глаза, она их не прятала. В них отражались блики факелов, но главное - умещалось очень много боли. И еще, он хорошо это видел, она почему-то не простила себе эту покалеченность, не смогла согласиться с ущербностью. И потому рана не зарастала, как должна была бы. Сложно тут все, вздохнул Ростик.
- Дай-ка я посмотрю. - Смело поднялся, подошел, вытер руки, жалея, что их негде вымыть. А вымыть очень хотелось, это существенно повышало чувствительность.
Ева дрогнула, но позы не изменила. Он поднес правую ладонь к колену, вобрал в себя все, что она выбрасывала в виде невидимых, но таких иногда явственных полей, токов, лучей боли и незарастающей ауры. Левую поднес к ее плексусу, попробовал закоротить на себе, образовав из них двоих единый контур.
Да, так и есть, она сама не хочет, чтобы это зарастало. Не позволяет, не дает телу сделать свою работу, зачем-то борется, хотя бороться тут нельзя, от этого будет только хуже... Он почувствовал, что если еще немного останется с ней связанным, то придется скорее найти сортир и весь его ужин вывернется из него целиком. И все-таки он что-то мог бы изменить тут, только нужно, чтобы она сама на это согласилась... Нет, не согласится, именно потому, что это он - ее бывший друг, сослуживец и любовник.
Отдернулся от нее, едва не застонав. Сел на место, подавил дрожь в желудке, не хотелось слишком-то раскисать. Ева насмешливо смотрела на него, потом улыбка ее стала деланно-ядовитой.
- Как, эскулап, придется колена лишиться?
- Не знаю точно... Что-то не то и не так, как... Как ты говоришь. - Он провел рукой по лбу, это тоже было неправильно, впитанные ладонями миазмы теперь почти наверняка вызовут крапивницу, а то и наградят на ночь головной болью. - Тебе нужно ждать, ждать... - Он сам не совсем понимал, о чем говорит. - Почему-то мне кажется, это можно починить.
- Этого никто не починит, даже господь.
- Я очень прошу тебя, жди. Просто успокойся и
жди.
- Не понимаю, - прошипел Ким. - Чего ждать?
- А ты и так умеешь? - спросила Лада, чтобы перебить его. И правильно сделала, решил Ростик.
В зал торопливо вбежал Лешка Астахов. Про него говорили, что он считается, так сказать, соправителем Евы на Бумажном, но вот отчего-то ему, видимо, не сразу доложили. Или он был где-то еще, не в крепости, но поспешил...
Раскланялись, пожали руки. Леха почти тотчас, как освободился от неизбежного ритуала, тут же подошел и встал за спину Евы. Даже одну руку положил ей на плечо, показывая - это мое, не сметь претендовать.
Ева чуть смущенно - даже сгорбилась - похлопала его своей ладонью, той, что не придерживала костыль. Осмотрела пустые тарелки и кружки. Тряхнула головой.
- И все-таки - зачем пожаловали?
Рост почесал свою бороденку, наверное, уже можно было пользоваться и руками, и внятно, очень кратко объяснил. Есть такое задание, достать травы ихны, увести пурпурных, рассадить ее с той стороны континента, установить максимально приемлемые отношения с тамошними дварами.
Леха Астахов не удержался, все-таки задал пару вопросов, Рост не поморщился, но отчетливо понял, парень просто хочет участвовать, хотя все и без его наводящих понятно. Ева сообразила это раньше Других, а может, привыкла уже немножко к его чуть медлительному мышлению и слишком торопливой речи.
- Рост, почему ко мне?
- Очень просто, - внятно отозвался Ростик. - Ты теперь, почитай, главный в Боловске спец по отношениям с пурпурными. Может быть, в наших условиях даже лучший, чем я. К тому же без хороших офицеров и браться за это не следует.
- Рост, - Ева набычилась, - посмотри на меня.
- Если захочешь, все получится, - сказал он. И тут же пожалел, что не умеет говорить долго и убедительно, как когда-то. Слишком их разговор смахивал на скороговорку, которой обмениваются очень хорошо и давно знакомые люди. Астахову это показалось почти вызывом.
- Гринев, да ты просто... - От возмущения, хотя и наигранного, у него действительно не было слов.
- Подожди, - мягко сказала Ева и снова похлопала мужа по руке. - Ты сказал, что летал к бегимлеси за советом, как я понимаю. И что они?
- Ничего.
- Вот и от меня, похоже, ты ничего не добьешься. Даже совета. - Она смотрела в сторону, прятала глаза. - Понимаешь, я отбилась у Боловска от рук, наверное, это единственная для меня сейчас сколько-нибудь комфортная среда... Свой, так сказать, колхоз. И люди, за которых я отвечаю, и плановые поставки, и сдерживание дикарей... Нет, вот и весь сказ. - Все-таки подняла голову. - Да и офицер теперь из меня липовый. Я просто не выдержу того, что тебе предстоит. Физически не выдержу.