К концу XVII в. Франция, став самой сильной державой в Европе, создает колониальную империю. После победы буржуазных революций в Голландии (XVI в.) и Англии (XVII в.) появились новые колониальные хищники, которые стали оспаривать у Португалии ее колониальные владения. Англичане и голландцы лучше знали порты португальских колоний, чем сами португальцы. Размеры английских и голландских судов стали превышать размеры португальских кораблей. Они могли перевозить больше товаров и развивать значительно бòльшую скорость.
Ослабление военного и прежде всего морского могущества Португалии к концу XVII в. имело своим неизбежным результатом потерю ею большей части своих колониальных владений в Азии и Африке.
Особенности «туземной» политики Португалии
Изучение и сопоставление рассыпанных в источниках сведений, относящихся к вопросу о взаимоотношениях португальских колонизаторов с местным населением завоеванных ими территорий, приводит к выводу о том, что именно португальцы были первыми колонизаторами нового времени, разработавшими с учетом опыта древнеримских колонизаторов и применившими в своей колониальной практике доктрину косвенного управления, которую у них спустя несколько веков заимствовала Англия.
Говоря об этом, известный португальский историк Кристован Пинту писал: «Португалия — первая европейская нация, которая мечтала управлять колониями с помощью туземных политических организмов. Этот курс Аффонсу де Албукерки 300 лет спустя приняла Англия» [цит. по: 349, с. 97, прим. 1].
Панегиристы португальского колониализма пытаются обосновать тезис о том, что португальцы стремились жить в дружбе с «туземными» вождями и что «намерения португальцев всегда состояли в том, чтобы сохранить нетронутыми местные политические организмы» [там же, с. 55]. Американский историк Д. Эбшайр уверяет, что король Мануэл мечтал о «сотрудничестве и равенстве» с африканскими правителями и что его мечте не суждено было осуществиться только из-за «предрассудков некоторых людей на местах» [368, с. 94].
В изданном в Португалии при Салазаре учебнике для университетов можно найти утверждение о том, что «такие города, как Луанда и Бенгела, центры, привлекавшие народы хинтерланда, с самого начала сделали возможными гуманные отношения между белыми и черными, беспрецедентные в африканской истории» [209, с. 53]. Эти утверждения находятся в полном противоречии с исторической действительностью.
Абсолютно несостоятелен тезис о том, что португальские правящие круги стремились к дружбе с местными вождями. Они стремились только к тому, что их больше всего интересовало в заморских странах, — к золоту, слоновой кости, рабам и т. п., которые сулили им баснословные прибыли, роскошь, богатство и беззаботную жизнь.
Переход к системе косвенного управления был для Португалии, безусловно, вынужденным, а не добровольным шагом. Португальские правящие круги были вынуждены перейти к системе косвенного управления (т. е. к сотрудничеству с племенными вождями и включению их в колониальный административный аппарат) в силу двух главных обстоятельств.
Во-первых, Португалия не располагала достаточными людскими ресурсами, чтобы только своими силами оккупировать и сохранять эффективный контроль над обширной колониальной империей. «Одной из самых тяжелых проблем для португальской политики в Анголе и Мозамбике всегда была хроническая неспособность создать достаточно большое белое население для продолжительной европеизации и развития этих двух районов. Только в нынешнем веке — и особенно в последние 20 лет — число белого населения в африканских колониях заметно увеличилось», — писал Дж. Даффи [281, с. 79].
Во-вторых, вследствие упорного сопротивления, которое оказывали африканцы, особенно там, где существовали развитые общественные организмы, колонизаторы не всегда могли подчинить их своей власти силой оружия. В этих случаях на смену шпагам и мушкетам приходили льстивые речи и улыбки: тем вождям, которых португальцы не могли подчинить себе силой, они предлагали свою «дружбу» и «покровительство» и подписывали с ними договоры о дружбе и мире.
Анализ документов и хроник того времени приводит к выводу о том, что в ряде случаев договоры с вождями подписывались центральным правительством или делегированными для этого португальскими колонистами лишь после того, как терпели неудачу попытки подчинить этих вождей военными, религиозно-идеологическими, экономическими и другими средствами, или же после того, как осознавалась бесперспективность таких попыток. Так называемые договорные отношения с африканцами, в которые вступала Португалия и на которые так любят ссылаться буржуазные историографы для обоснования чистоты ее намерений, на самом деле были вынужденной политикой Португалии, имевшей чисто тактическое назначение.