Португальская колониальная доктрина предусматривала совершенно различный социально-правовой статус тех вождей, которые подписали договор о вассалитете и, следовательно, стали вассалами португальского короля, и так называемых незамиренных вождей, отказывавшихся признать себя вассалами Португалии. Первых сразу же можно было отличить от вторых даже по чисто внешним признакам и атрибутам. На ранней стадии колонизации при подписании договоров с вождями последние в знак своего вассалитета должны были наносить на тело особую татуировку [там же, стр. 198]. Кроме того, португальцы ввели обычай, согласно которому вожди, ставшие их вассалами и принявшие христианство (последнее, как правило, было обязательным условием для первого), должны были принимать имена знаменитых португальцев[40].
Принявших вассалитет вождей португальский королевский двор щедро одаривал, обхаживал и обласкивал, стремясь превратить их в послушные инструменты своей политики. Португальские короли имели обыкновение приглашать наиболее влиятельных африканских правителей и вождей или их детей в Португалию, где их обучали христианской доктрине, португальскому языку и стремились перевоспитать в «европейском духе»[41]. Эта политика была начата, когда король Жуан II в течение трех лет принимал в Лиссабоне вождя племени жалофо [96, т. IV, гл. 3].
Таким образом, колониальная политика Португалии отличалась известной гибкостью. Преследуя всюду одну и ту же стратегическую цель — выкачать из колоний как можно больше богатств (вначале это были драгоценные металлы, затем — рабы), португальские колонизаторы меняли свою тактику в зависимости от места, времени и обстоятельств. Действуя то мечом и огнем, то крестом и кадилом, то кнутом, то пряником, используя то насильственные, то дипломатические методы, они установили свой контроль над многими африканскими племенами и народностями.
Практика заключения договоров с местными правителями и вождями и включение их в систему косвенного управления используются реакционными историографами в качестве аргумента при их попытках обосновать тезис о том, что португальская колониальная политика всегда была гуманной и дружественной в отношении колонизуемых народов.
Эти утверждения не находят подтверждения в исторической реальности. Эти сознательные и несознательные фальсификаторы истории, строя свои концепции, всегда упускают одно существенное обстоятельство, без которого любая из этих концепций оказывается построенной на песке, а именно, что само подписание договоров африканскими правителями было, как правило, не добровольным, а вынужденным актом, и что поэтому в большинстве случаев мы имеем здесь дело не со «свидетельствами дружбы», а с актами насилия.
Принуждая с помощью грубой силы вождей подписывать «договоры о дружбе», колонизаторы, пользуясь их неграмотностью, незнанием португальского языка и неосведомленностью в области европейской юриспруденции, нередко обманывали их, скрывая подлинное содержание документов.
Характернейшей чертой португальской колониальной практики был высокий коэффициент насилия, который увеличивался по мере роста, расширения и углубления колониальной экспансии. Этот коэффициент был тем выше, чем больше были возможности для безнаказанного функционирования военно-полицейского репрессивного аппарата, составлявшего ядро и главную рабочую часть огромной и сложной машины португальского колониализма.
Главным и доминирующим методом в обращении португальцев с коренным населением было насилие, основанное на применении военной силы. Португальская колониальная империя создавалась далеко не так мирно, как это пытаются изображать историографы, утверждающие, что главным методом создания империи было заключение добровольных и дружественных союзов с «туземными» правителями. Так, американский историк Р. Чилкоут, явно искажая историческую перспективу и стремясь задним числом реабилитировать португальских колонизаторов, пишет: «Черты колониальной политики четко определились в течение раннего периода экспансии и колонизации. Политическая цель состояла в том, чтобы контролировать Африку и другие районы, чтобы строить империю, основанную на дружественных союзах» [254, с. 14]. С этим тезисом нельзя согласиться. В действительности империя создавалась не мирными, а военными средствами: путем кровавых завоевательных войн, беспощадного подавления всякого сопротивления, карательных экспедиций, во время которых колонизаторы уничтожали африканское население, культуру и цивилизацию. Весьма характерно, что в течение нескольких веков наиболее употребительным официальным термином для обозначения португальских заморских владений было слово «конкистас», т. е. «завоевания». Применение этого термина в официальной документации того времени свидетельствует о том, что в ранние века колонизации португальцы признавали, что главный метод их политики на Востоке — прямой военный захват, подавление и насилие.
40
Этот обычай был отменен только в 1901 г. (указ от 16 февраля), когда «туземным» вождям было запрещено носить имена знаменитых португальцев.
41
Наиболее ярким примером этого является известный исторический эпизод, связанный с сыном короля Конго Аффонсу I — Энрике, который был обласкан португальским двором, воспитан в монастыре Иоанна Крестителя, представлен папе в Риме, а 5 мая 1518 г. был возведен в сан епископа [подробнее об этом см.: 72, с. 95, док. 2; 170, с. 76–77].