Только члены религиозных орденов не получали от государства жалованья, но они легко возмещали это за счет приношений населения, взимания платы за требы и особенно за счет доходов от своей (главным образом земельной) собственности, которую они эксплуатировали в исключительно благоприятных условиях, так как обычно освобождались от всех налогов.
Как белое духовенство, так и члены миссионерских орденов (иезуиты, доминиканцы и др.) получали от короны огромные земельные пожалования, которые управлялись точно так же, как и земельные владения светских феодалов. По свидетельству многих очевидцев, иезуиты и доминиканцы в бассейне Замбези эксплуатировали свои земельные участки такими же хищническими и жестокими методами, как любой другой празейру, нещадно облагая население подушными налогами, а когда более прибыльным делом стала работорговля, они главным образом стали заниматься операциями по продаже рабов. Колоссальные прибыли давали духовенству продажа индульгенций, а также разного рода коммерческие сделки и спекуляции. Церковь превратилась в огромного паразита на теле колоний.
В источниках можно найти много данных, свидетельствующих о том, что миссионеры принимали активное участие в торговых операциях (которые, говоря точнее, представляли собой не что иное, как сплошной обман и надувательство). Так, например, побывавший в Восточной Африке в начале XVIII в. англичанин Гамильтон писал, что банту «не ведут торговлю ни с кем, кроме португальцев, которые имеют вдоль морского побережья несколько священников, которые держат наивных туземцев в благоговейном страхе и получают от них слоновые бивни и золото за разные безделушки и посылают то, что получают, в Мозамбик» [98, т. I, с. 16–17].
Источники не оставляют никаких сомнений в том, что духовенство принимало самое активное участие в работорговле, получая огромные доходы от продажи в рабство своих черных «братьев во Христе». Вот одно из многих свидетельств того времени: обращение язычников в христианство попало в руки «капелланов, которые, будучи мулатами и уроженцами этого королевства, заключают в себе много пороков, и в качестве главного занятия они имеют торговлю рабами, нисколько не заботясь о блаженстве душ» [118, док. СХСIII, с. 315]. Ханжеские проповеди о христианской любви к ближнему не мешали епископу Луанды самолично благословлять в ее гавани каждую партию «живого товара», отправляемого в Америку [312, с. 57].
Особенно активно доходной колониальной торговлей, в том числе и торговлей рабами, занимались иезуиты. Участие иезуитов в работорговле и их непомерная алчность создали им скандальную репутацию в Анголе. Общество Иисуса даже имело свои невольничьи суда, на которых оно осуществляло в довольно широких масштабах транспортировку рабов из Анголы в Бразилию [294а, с. 53]. Миссионер Анжелику де Жесус Гуарра писал, что в Гвинее «имелись священники, которые даже не служили мессы, отдавая предпочтение торговле перед религией. Рабы были на этих территориях самым ходовым товаром… Перед отправкой рабов в Бразилию или в Вест-Индию священники крестили их сразу группами по 300, 400 и 500 рабов» [там же, с. 57].
Королевский налог на работорговлю приносил казне огромные доходы, которые королевский двор использовал для поддержки и активизации миссионерской деятельности. «Нравилось ей это или нет, но церковь идентифицировалась с работорговлей», — отмечает известный исследователь истории миссионерства в Африке А. Хастингс.
К концу XVI в. западное и восточное побережья Африки, входившие в зону португальского влияния, оказались покрытыми густой сетью католических миссий, церквей и монастырей[46]. Было основано несколько епископств, хотя часто бывали случаи, что должности епископов оставались вакантными в течение нескольких лет. Пользуясь королевским покровительством, белое духовенство, а также миссионеры доминиканцы, францисканцы, августинцы, капуцины и особенно иезуиты развернули широкую работу по обращению в христианство местного населения. При этом они не гнушались самых грязных и подлых методов.
Буржуазные и клерикальные историки пытаются идеализировать миссионеров, надеть на них лавровый венок «мучеников за веру», изображая их как благородных и бескорыстных проповедников божьего слова. При этом они или деликатно умалчивают о тех насилиях и преступлениях клириков, которыми изобилует история их деятельности в Африке, или же, упоминая о них, пытаются оправдать их как «неизбежное зло», придерживаясь известной иезуитской формулы: «цель оправдывает средства»[47].
46
Обычно в португальских поселениях каждый религиозный орден строил свою церковь, так что в результате в них оказывалось несколько церквей. Один автор XVIII в. сообщает: «В этом поселении Сена существуют несколько церквей, одна называется Вера… другая названа в честь св. Павла и принадлежит отцам Общества Иисуса, третья названа в честь св. Доменика и обслуживается братьями этого ордена и еще одна названа Милосердие и обслуживается священником» [137, т. II, с. 410].
47
Так, например, реакционный португальский историограф Соуза Диаш писал: «Обращение негра в христианство не могло быть достигнуто с помощью жертвенности и любви. Оно могло быть достигнуто только при помощи насилий и борьбы» [394, с. 84].