Себастьян Карвалью (в 1770 г. принял титул маркиза де Помбал), став в 1750 г. премьер-министром Португалии, пытался приспособить механизм государственного управления к потребностям пробивающего себе дорогу капиталистического развития. Положив в основу своей деятельности идею необходимости освободить Португалию от засилья клерикализма и усилить авторитет светской королевской власти, Помбал начал решительную борьбу против Ордена Иисуса. «Среди иезуитов, — писал Помбал, — нет почти ни одного человека, который был бы похож па представителя духовенства; все они купцы предосудительного вида, политические интриганы низшего пошиба, дерзкие солдаты, проявляющие свою храбрость в отношении безвольных и угнетаемых ими рабов, мелочные тираны, преступления которых заставляют забыть о самых кровавых событиях, имевших место на протяжении десятка веков» [там же, с. 276].
Воспользовавшись покушением на короля в 1758 г., Помбал обвинил в нем иезуитов и в следующем году запретил Орден Иисуса в Португалии и ее владениях. Все иезуиты были схвачены, посажены на суда и отправлены в папскую область, а через год все движимое и недвижимое имущество ордена было конфисковано. Более того, инквизиционный трибунал приговорил к сожжению одного из влиятельнейших иезуитов — патера Малагриду, обвиненного в заговоре против короля. Помбал провел ряд других реформ, поднявших международный престиж Португалии, укрепивших ее экономику, финансы, армию и флот.
Реформаторская деятельность Помбала, как и следовало ожидать, вызвала недовольство значительной части правящих кругов Португалии. В 1777 г. Помбал получил отставку и был предан суду по обвинению в злоупотреблении властью.
Социальные функции католической церкви вообще и иезуитских и других миссий в частности в процессе колонизации были с самого начала вполне определенны. Они состояли в том, чтобы, с одной стороны, давать религиозную санкцию насилиям и зверствам, совершавшимся колонизаторами, а с другой — путем идеологического воздействия парализовать сопротивление масс коренного населения, «обращать» их в рабов и включать их в механизм рабовладельческой и феодальной эксплуатации. Эту роль церкви отлично понимал еще Монтескье, который писал: «Религия дает тем, кто ее исповедует, право обращать в рабство тех, кто ее не исповедует, для того чтобы ее легче было распространять. В этом-то мнении разрушители Америки и находили поддержку своим преступлениям. На этой-то мысли они и основали право, в силу которого обратили в рабство столько пародов; ибо эти разбойники, которые непременно хотели быть одновременно и разбойниками и христианами, были очень религиозны» [26, с. 364].
Известный ангольский общественный деятель и ученый Марио де Андраде писал: «В ходе всей португальской колонизации католическая церковь играла негативную роль. Она была… помощницей в колонизации… В период активной фазы колонизации миссионеры были духовными двойниками губернатора, администратора, местных властей».
Католическая церковь в португальских колониях выступала как реакционная политическая и идеологическая сила, душившая всякое проявление национального и классового сознания низов, серьезно тормозившая экономическое и культурное развитие колоний.
Экономическая организация португальских колоний
Генезис португальской колониальной империи происходил в тот изобиловавший драматическими событиями и острыми коллизиями период всемирной истории, который К. Маркс назвал периодом так называемого первоначального накопления. К. Маркс указывал, что начало эры капиталистического производства относится к XVI в., когда начался процесс первоначального накопления, который «есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства» [4, с. 727].
В классической форме насильственного отделения огромных масс производителей от средств производства первоначальное накопление имело место в Англии. В других странах Европы — в Испании, Португалии, Франции и Нидерландах — процесс первоначального накопления происходил в несколько иных формах, не имел столь бурного характера и был связан с постоянным и длительным обнищанием крестьянина, привязанного к своему клочку земли. Эти страны не дали массовых потоков крестьян-колонистов, которые переселялись бы в колонии. Здесь в колонии отправлялись искатели легкой наживы, военные, купцы, чиновники, миссионеры, а также ссыльные преступники.