В начале 1570-х годов португальский королевский двор решил приступить к завоеванию государства Ндонго. Для этого была организована экспедиция, во главе которой был поставлен Паулу Диаш де Новаиш. Подготовка экспедиции велась довольно долго. Об этом свидетельствует тот факт, что королевские указы, обещающие всевозможные блага Паулу Диашу, если он осуществит завоевание Анголы, относятся к началу 1571 г., тогда как экспедиция началась только в 1574 г., т. е. спустя четыре года.
В сентябре 1571 г. король пожаловал Паулу Диашу «дарственное письмо», в котором писал: «Вследствие большого доверия, которое я к нему (Диашу. — А. X.) питаю, и учитывая знания и опыт, которые он приобрел в делах этого королевства, когда он был там как мой посол, и в знак уважения к услугам, которые мне оказал этот Паулу Диаш… а также в знак уважения к услугам, которые оказал короне Бартоломеу Диаш де Новаиш, открыв мыс Доброй Надежды… дарую для Паулу Диаша… и всех его потомков 35 лиг земли на побережье королевства Ангола к югу от реки Кванза» [50, т. III, док. 4, с. 37]. Паулу Диашу де Новаишу предоставлялось право отодвинуть границы колонии, губернатором которой он должен был стать, так далеко на восток, как это будет возможно, а также право на третью часть от сбора королевских налогов и ряд других льгот и привилегий [там же, с. 36–51; 274, с. 86].
Таким образом, Ангола должна была фактически стать капитанией, пожалованной Паулу Диашу. Часть ее становилась его личным феодальным владением, а на остальной он должен был стать губернатором. Ему предписывалось подготовить условия для поселения в Анголе 100 белых семей в течение шести лет [354, т. I, с. 377]. Португальский королевский двор, щедро раздавая «заморские земли» своим фидалгу, не учитывал при этом немаловажный фактор, вносивший существенные коррективы в его планы, а именно способность автохтонных народов к сопротивлению.
В королевском указе от 10 июля 1573 г. говорилось о том, что Паулу Диаш может взимать с жителей Сан-Томе пошлину размером в тысячу крузадо в год. Здесь же указывалось, что, поскольку жители Сан-Томе активно участвуют в работорговле, это сулит большие барыши от взимания с них пошлин, из чего можно заключить, что названная в королевском указе сумма рассматривалась как чисто номинальная [50, т. IV, док. 79, с. 281–282].
16 января 1574 г. был опубликован другой королевский указ, согласно которому Паулу Диаш де Новаиш получал в аренду на 12 лет все королевские земли и имущество на о-ве Сан-Томе. За это он должен был ежегодно уплачивать королевской казне в качестве арендной платы 200 тыс. рейсов. Аренда предоставлялась с таким условием, что, как говорилось в указе, «упомянутый Паулу Диаш проведет завоевание королевства Анголы», а если он этого не сделает, аренда должна быть у него отобрана. «Если же случится так, что он умрет во время этого завоевания королевства Ангола до истечения этих 12 лет, тогда назначенное им лицо может завершить дело в указанный срок с теми же условиями» [50, т. IV, док. 77, с. 276–277].
Официально экспедиция Паулу Диаша отправилась с торговыми целями. Следует отмести как совершенно несостоятельную версию реакционных португальских историков о том, что целью экспедиции Паулу Диаша де Новаиша было приобщение «туземцев» Анголы к «свету христианского вероучения». Так, португальский социолог Ж. Алмейда Сантуш писал: «В то время как король Сан-Салвадора был христианином и христианство так или иначе распространилось по всему огромному королевству Конго, суверен Донго и его вассалы оказались невосприимчивыми к свету веры — это и было, несомненно, главным мотивом, вследствие которого христианнейший д. Себастьян… приказал подчинить и завоевать королевство Ангола. Это было главным доводом, по которому Паулу Диаш де Новаиш предпринял завоевание королевства» [203, с. 13]. На самом деле португальские колонизаторы думали не столько о приобщении жителей Ндонго к христианству, сколько о тех богатствах и выгодах, которые сулило им завоевание этого государства.
Поскольку в основе политического мышления правящего класса Португалии лежала идея расового превосходства белых над цветными, подчинение африканцев политическому и религиозному контролю Португалии рассматривалось как естественное, справедливое и богоугодное дело. Типичным образчиком политического мышления того времени могут служить письма иезуита Франсиску де Гувейи, жившего при дворе правителя Ндонго в 1560–1575 гг., т. е. в то время, когда португальцы готовились вторгнуться в это государство. Стремясь найти моральные оправдания для этой акции, Гувейя писал в Лиссабон, что единственное средство обратить этих «язычников» в христианство — это подчинить их португальской власти. Он утверждал, что африканцы якобы «хвастались, что если бы не было моря, то они бы поменялись с португальцами ролями, отправились бы в Португалию и забрали ее богатства». Гувейя призывал португальского короля примерно наказать тех, кто высказывает такие мысли, и показать раз и навсегда, что он — подлинный хозяин всей Африки [274, с. 70]. Королевский двор полностью разделял эту точку зрения. Паулу Диаш де Новаиш имел тайные инструкции двора, в которых, по свидетельству Лопиша — Пигафетты, наследник престола дон Себастьян «поручил Паулу Диашу подчинить ему народы, живущие от устья Кванзы до 15° южной широты» [120, с. 64]. После длительных приготовлений 23 октября 1574 г. флот, состоявший из двух галеонов, двух каравелл и трех мелких судов с 700 пассажирами на борту (из них 350 были солдатами, а остальные ремесленниками, купцами, миссионерами), наконец вышел из Лиссабона и взял курс на юг [50, т. IV, док. 132, с. 553; 303, т. III, с. 38].