На наш взгляд, подписание соглашения было со стороны мономотапы вовсе не предательством интересов африканского населения, а вынужденным актом с целью выиграть время, необходимое для подготовки вооруженного отпора. Последующие события показали, что мономотапа вовсе не собирался выполнять условия соглашения, которые так и остались на бумаге. По-видимому, сами португальцы догадывались, что мономотапа ведет с ними сложную игру, чтобы воспользоваться их помощью для укрепления своей власти, а потом отделаться от них. Доказательством существования у португальцев подозрений и сомнений в отношении искренности мономотапы может служить тот факт, что португальцы добивались отправки к Диогу Мадейре в качестве заложников двух сыновей мономотапы. Они должны были жить в Тете, обращены в христианство и воспитаны по-европейски[30] [137, т. III, с. 369; 281, с. 41].
В течение ряда лет двое из сыновей мономотапы жили в доме Диогу Мадейры, были крещены под именами Филиппа и Диогу и получили воспитание и образование под руководством монахов-доминиканцев.
Когда известие о кабальном договоре, навязанном мономотапе, достигло Мадрида, оно вызвало подлинное ликование испано-португальского королевского двора. Король Филипп III в предвкушении золота и серебра, которые, по его расчетам, должны были теперь потоком хлынуть из Африки в его казну, начал принимать спешные меры, для того чтобы столь неожиданно свалившееся на него богатство не выскользнуло из рук. Это видно из его письма-инструкции вице-королю Индии (март 1608 г.), в котором он приказывает произвести реорганизацию колониальной администрации в Восточной Африке. С этой целью в Юго-Восточную Африку был назначен капитан-жерал — высшее должностное лицо, который, в свою очередь, назначал капитанов отдельных фортов и регионов. Король повелевал построить или усилить ключевые крепости вдоль всего побережья, а также в глубинных районах. Согласно высочайшей воле, главная задача капитан-жерала должна была состоять в поисках и эксплуатации золотых и серебряных рудников. Король подчеркивал в данном письме, что хорошо знает о размерах и богатстве этих рудников, и настаивал на их скорейшей разработке [212, с. 34; 281, с. 41]. В то же время он рекомендовал, чтобы будущий капитан-жерал не вмешивался во внутренние дела верховного правителя Мономотапы, дабы не оказаться втянутым в сложные перипетии африканской политики. Сама дата этого письма (март 1608 г.) заставляет думать, что все эти чрезвычайные меры следует поставить в связь с теми выгодами, которые Мадрид надеялся получить от договора, подписанного 1 августа 1607 г.
Мономотапа, явно по наущению португальцев, решил наказать племена, помогавшие Матузианье. Одним из таких племен было племя монгас, жившее в нижнем Замбези. Выехав в этот район, мономотапа приказал казнить вождя этого племени — союзника Матузианье. По словам Бокарро, «монгас его очень оплакивали и были возмущены его казнью» [137, т. III, с. 373]. Это событие привело к началу нового восстания. Монгас соединились с Матузианье и нанесли мономотапе сильное поражение. Сам верховный правитель был ранен, а один из его сыновей убит. Монгас намеревались снова атаковать войска мономотапы на следующее утро, но отказались от своего намерения, так как узнали, что на помощь им явился посланный Диогу Мадейрой отряд португальцев [там же, с. 374], который «нашел в жалком положении наследственного вождя величайшего и самого развитого племени Южной Африки» [403, т. 2, с. 386].
Мономотапа двинулся со своей армией к р. Магида Кошена, где ждал его Матузианье. Только благодаря помощи португальцев мономотапа избежал в этом сражении полного разгрома и сумел нанести поражение Матузианье. Бокарро так описывает эту битву: «Матузианье появился со своей армией, которая состояла более чем из 20 тысяч человек, построенных в виде полумесяца, и в таком порядке он атаковал и окружил армию мономотапы с громкими криками и с таким грохотом барабанов и труб, что, казалось, обрушились небеса. Сам он с третью своих людей атаковал португальцев и дрался храбро, подбадривая своих людей, но его храбрость ничего ему не дала, так как он быстро был разбит португальцами и обращен в бегство. Другие две трети армии Матузианье атаковали мономотапу, и их натиск был очень силен, и, если бы португальцы не помогли там, где его люди были больше всего ослаблены, он бы наверняка потерпел поражение». Будучи ранен и потеряв много людей, Матузианье отступил в горы. Вскоре, собравшись с силами, он атаковал дворец мономотапы и проник в «апартаменты» его главной жены, которой случайно удалось бежать [137, т. III, с. 379]. На помощь мономотапе поспешил Диогу Мадейра, которому в конце концов удалось нанести окончательное поражение Матузианье. Сам Матузианье был вскоре предательски убит агентом мономотапы, и организованная оппозиция власти верховного правителя была сломлена [137, т. IV, с. 81–82].
30
Этому вопросу королевский двор в Мадриде придавал исключительно большое значение. Король приказал, чтобы к мономотапе был направлен опытный миссионер — доминиканец Жуан душ Сантуш и убедил его «передать ему двух сыновей и нескольких знатных юношей» для воспитания доминиканцами [137, т. IV, с. 89–90].