Через восемь месяцев после подписания этого кабального договора Мануза согласился исповедовать христианство и был крещен викарием Тете, получив христианское имя Филипп [там же].
Договор, заключенный с марионеточным правителем, получил полное одобрение мадридского двора. Как пишет историк Даффи, «в первый раз в истории колонии португальцы добились нелегкого господства над большей частью племен макаранга» [281, с. 46].
Приветствуя пропортугальскую ориентацию нового мономотапы, король Филипп IV направил ему в апреле 1631 г. письмо, в котором писал: «Мои вице-короли Государства Индии также написали мне… что просветленный истинным светом Святого Духа вы пришли к познанию нашей святой католической веры и приняли святое крещение, каковое есть главное сокровище и начало счастья в этой и вечной жизни, и что вы стали моим вассалом и собираетесь сохранить эти намерения и продолжать дружеские связи с Государством Индии, предлагая необходимую помощь и покровительство для открытия рудников. Я считаю нужным сообщить вам, что я получил огромное удовлетворение от всего этого» [137, т. IV, с. 224].
Само собой разумеется, что «огромное удовлетворение» короля было связано не столько с перспективой «вечной жизни» для мономотапы, сколько с перспективой открытия и захвата рудников, о которых он упоминает только вскользь. Между тем именно они, а не «святое крещение», были главным сокровищем в его глазах. По мнению короля, наконец-то пришло время, когда баснословные богатства страны каранга будут в его распоряжении.
В своей, так сказать, «внутренней» корреспонденции король и его приближенные были куда откровеннее. Так, вице-король граф Линьяриш сообщал королю в январе 1630 г. о своем решении сдать в аренду «конкисту на реках Куамы» (т. е. земли Мономотапы) «как для того, чтобы поддержать этого короля (Манузу)… так и для того, чтобы попытаться завладеть всеми богатствами этой страны, а если удастся, и уничтожить мавров, которые там очень опасны для интересов Вашего Величества» [39, док. 127, с. 399].
В апреле 1631 г. король направил вице-королю Индии инструкции принять меры для открытия и разработки золотых, серебряных и медных рудников. Кроме того, вице-королю предписывалось позаботиться, чтобы была построена надежная крепость в центре страны и чтобы были укреплены устья рек Келимане и Луабо. Три куска золота, которые обязался посылать мономотапа, предписывалось отправлять в Мадрид королю.
«Зная, что одно из главных условий договора, заключенного с мономотапой, когда мои капитаны поставили его во владение этим королевством, — откровенно писал король, называя вещи своими именами, — состояло в том, что он должен быть моим вассалом и давать по три куска золота капитанам Мозамбика и что они должны посылать ему взамен какой-либо подарок, считаю нужным сообщить вам, что, поскольку эти три куска золота даются как знак подчинения и вассалитета, следует представлять мне лично эту дань» [137, т. IV, с. 216–221].
Между тем Капранзине, оправившись от поражения, не оставил намерений изгнать европейцев. К 1631 г. он объединил под своими знаменами большое число враждебно настроенных к португальцам вождей, включая верховного вождя Маники.
Освободительная война, начатая против португальцев народом каранга под руководством Капранзине, которая, как и многие другие антипортугальские движения, обходится полным молчанием буржуазными историками, заслуживает внимания не только благодаря широким масштабам, которые она приняла, но и как замечательное свидетельство солидарности различных племен и растущей среди них тенденции к консолидации своих сил в общей борьбе против завоевателей.
В результате нескольких сражений было убито от 300 до 400 португальцев. Гарнизоны осажденных фортов Сена и Тете составляли всего соответственно 13 и 20 португальцев. В 1632 г. на помощь осажденным в этих фортах пришел капитан Мозамбика Соуза де Менезиш во главе войска из 300 португальцев и 12 тыс. африканцев, который и нанес Капранзине решающее поражение [310, с. 572]. По словам Даффи, «Лиссабон был окрылен добрыми новостями и упрямо возродил планы эксплуатации неоткрытых рудников, но все попытки были бессистемными и, как всегда, безуспешными. Первым практическим результатом того, что они имели марионеточного мономотапу, была энергичная экспансия миссионерской активности и крах африканского сопротивления. Отдельные португальцы с помощью подарков или подкупов, а также взяток и угроз смогли овладеть великими путями на Замбези» [281, с. 47].